Большие разборки. Алексей Николаевич Наст

оставил, – отозвался Фруев.

      – Фруев, друг, обработай их.

      – Серёга не обидится?

      – За это не волнуйся.

      Через полчаса Фруев принёс Калашникову на подпись готовую статью. Редактор подписал её не глядя.

      Когда статья попала на стол зама Воскуткова, тот обалдел:

      – Фруев, ты с ума сошёл?

      – А что?

      – Заголовок: «Отец Боун – враг гомосексуалистов».

      – Бянко сам этот заголовок придумал, я только обработал материал.

      – Так это Бянко… Тогда другое дело. Фруев, надо твою подпись убрать.

      – Пятьдесят процентов статьи – моя работа.

      – Я тебе дам пятьдесят рублей за твои пятьдесят процентов. Вот, возьми, а всю славу оставим Серафиму.

      Оставшись один в кабинете, Воскутков самодовольно потёр руки – суперскандальное название статьи принесет врагу Серафиму порядочные неприятности…

      глава третья

      В дачный посёлок, где был коттедж Контенко, добирались на автобусе. Стажёр, озябнув, жался к холодному запотевшему окну, постоянно поддергивал поднятый воротник кожаной куртки, дул пухлые губы. Сергею было не холодно. Он задирал стажёра двусмысленными шутками и вопросами, от которых Анисим терялся.

      – Ты заставляешь меня краснеть.

      – Ты можешь краснеть?

      Анисим шутке Сергея не засмеялся. Пришлось пояснить.

      – В анекдоте так говорили крокодилу: «Как ты можешь краснеть, если ты зелёный?».

      – Он быль зелёный или чёрный?

      – Он был зелёный. По жизни. В Гринпис состоял.

      – А-а.

      – Что, а? Ты же ни черта не понял из моих слов, – Сергей стал заводиться от невосприимчивости стажёра к игре слов в русской речи. – Ты почему на журналиста в России учился?

      – Русский литература очень классный.

      – Английский литература тоже классный.

      – Я не знаю английский язык.

      – О-о, впервые вижу африканца, который не знает английского, но знает русский. На родине ты как изъяснялся? У вас там официальный язык – английский.

      – Официальный, да, но не все знать официальный язык, все говориль на родной речь.

      – Откуда ты знаешь русский язык?

      – Папа учился здесь, в Петербурге. Тогда город назывался Ленинград. Знаешь это?

      – Ха-ха-ха. Я это знаю – сто процентов. Я это помню. Я восемьдесят процентов прожитой жизни прожил в Ленинграде.

      – Ага.

      – Анисим, ну какой ты Анисим? Ты – Анус. Это твоё реальное имя – по жизни.

      – Зови меня Ан. Меня все звали Ан.

      – Почему?

      – Аннус – слишком длинно.

      – Слушай, Ан, у тебя мама – русская?

      – Зачем русская? Такая же, как папа – негр.

      – Ты мне нравишься, Ан. Давай обсудим ход предстоящего интервью. Я буду спрашивать поэта, ты – следить, чтобы диктофон работал.

      – Можно, я задам некоторый вопрос ему?

      – Ты знаешь, кто такой Контенко?

      – Нет.

      – Что же ты спросишь?

      – Спросить я знаю, я журналист.

      – Не спрашивай только: голубой ли он?

      – Он