Лучший возраст для смерти. Ян Валетов

И другого способа сделать так, чтобы ему поверили, не было.

      – Зачем ты мне это рассказала?

      – Здесь нет мирных челов, Книжник. Ни одного.

      Он улыбнулся сам себе. Она не могла разглядеть его улыбку.

      – А я?

      – Что ты знаешь о себе, Тим? – произнесла она устало. – Ничего! Спи.

      – Но если ты никому не веришь, Белка, почему мы здесь?

      – Завтра ты поймешь все сам. Спи.

      – Живи вечно, Белка.

      – Живи вечно, Книжник!

      И он уснул.

* * *

      Рассвет разгорался медленно.

      С северо-запада дул холодный сырой ветер. Было зябко. Цикады умолкли еще под утро и вместо них надрывались лягушки, в изобилии водившиеся у ручья.

      Книжник не спал.

      Не спал не потому, что не хотел, просто ферма начинала жить и шуметь задолго до того, как солнце выкрасило горизонт всеми оттенками розового и пурпурного.

      Сначала заорал петух, да так заорал, что Книжник подскочил над карематом как минимум на фут. Потом начали мычать коровы в хлеву – пришло время утренней дойки и молоко, заполнившее вымена, заставило их беспокоиться.

      Слышно было, как Эва загремела мятыми ведрами, потом глухо пролаял Клык, звякнула цепь, на которую его сажали на день. В фармерском доме заплакал разбуженный ребенок.

      – Пора.

      Голос Белки прозвучал из полумрака – ее все еще скрывала тень.

      – Как ноги, Книжник?

      Он пошевелил пальцами.

      – Лучше. Не болят.

      – Это хорошо. Обувайся.

      Он нашел ботинки и натянул их на ноги.

      – Готово.

      – Где твой пистолет?

      – Пистолет?

      Он вспомнил об оружии, которое досталось ему от Ноги.

      – Ага…

      Кобура нашлась рядом с рюкзаком, под курткой.

      – Тут.

      – Проверь.

      Он покрутил влажный от влаги пистолет в руках и вытер его полой свитера.

      – Вроде, в порядке.

      – Ну и хорошо. Пошли.

      Он услышал шаги, потом дверь распахнулась – в амбар хлынул ровный и розовый утренний свет.

      Он встал и нащупал лямки рюкзака.

      – Рюкзак оставь, – приказала Белка.

      Она тоже была налегке, даже без куртки, несмотря на зябкое утро. Джинсы, худи, автомат в руке.

      – И в случае чего не высовывайся, за мной держись.

      – А что такое может случиться?

      – Ничего. Просто не высовывайся.

      Они пошли к дому через внутренний двор – Белка впереди, Книжник плелся сзади.

      Эва заметила их от дверей коровника и помахала свободной рукой:

      – Заходите в кухню, завтрак готов!

      Том уже завтракал, сидя за большим струганым столом. Перед ним стояла глубокая миска с кукурузной кашей, обильно сдобренной пахучим свиным салом, и кружка горячего молока. Рот фармера был занят едой, поэтому приветствие он прорычал неразборчиво.

      Пахло от каши так, что в животе у Книжника заурчало, словно вчерашнего плотного ужина вовсе не было. Он с наслаждением съел немаленькую порцию, запил все молоком и, не удержавшись,