Призраки Петрограда 1922—1923 гг. Криминальная драма. Детектив. Аnn fon Luger

нужны…

      Шулера одобрительно кивнули.

      – Если хочешь, дам наводку, где промбронь угнать можно, – продолжал без устали Белка.

      Ответа не последовало…

      – Ладно, побалакали – и буде. Как интерес проснется, найдешь меня здесь. Адрес знаешь. За сим все. Бесо, проводи наших гостей до двери!

      Когда дверь затворилась, они вышли на улицу, выдохнув с облегчением. Бенька вытянул руку, пальцы его лихорадочно дрожали. Он протянул другу сверток.

      Домой шли молча. Точнее, бежали. На хазе Пафнутий давно уже себе места не находил. То и дело пялился из почерневших оконец кухоньки на порожнюю улицу. Завидев двоих пеших, он тихонько отпер дверь:

      – Ну что? Рассказывайте.

      – Взял обручальное кольцо и брошь, остальное отыграли. Представляете?!

      – Вот! – Ленька высыпал слам на стол. Ноги сделались ватные, он повалился на треногий стул.

      – Ну се добрый знак. Тебя приняли, – пояснил Дед, помогая снять верхнюю одежду.

      – Нам дали фору? Мы теперь свои? – потирая глаза, спросил разбуженный Варшулевич.

      – Будем пить и грабить. В карты играть, – ответил Басс.

      Пантелкин смурно глянул на него.

      – Я не буду и тебе не советую.

      – А мы будем отнимать у нэпманов и раздавать бедным, как бы уравнивая эти две чаши весов…

      – Очень интересно, – отозвался молчаливый Варшулевич.

      – Да уж, классовый разрыв огромен… – Ленька загадочно улыбнулся.

      – Что-что, будем «грабить награбленное»! – продолжал Басс. – Выпьем-ка за Леонида Пантелеева! Теперь у нас и документики будут!

      Собравшиеся загудели.

      – Гм, – Варшулевич хмыкнул в кулак. И привстал, повернувшись к присутствующим. Все замолкли. И спешно снял с глаз тонкое пенсне, нервно покрутил его трясущимися руками и опять надел. – Я, товарищи, я предельно рад! И я с вами. Ведь нельзя зарекаться, а я ж не так воспитан. Может час настать, что с голоду и стырить придется…

      – Верняк, от сумы да от тюрьмы зароку не давай.

      Ленька стоял и молча глядел в окно. Его взгляд был безмятежным. Он словно бы знал исход этого вечера. Исход давал ему новый путь. Все смешалось.

      Из общей массы голосов вырывались ругательства Деда и густой голос Беньки. Восторг Гаврикова.

      Ленька стал напевать себе под нос:

      Меня били, колотили

      В полюшке под елочкой.

      Ко мне милка приходила

      В юбочке с оборочкой.

      А Гаврюшка подхватил… и все остальные за ним:

      А я на все согласен.

      Душою я прекрасен,

      Хотя, обыкновенно,

      По жизни я варнак.

      – Помирать – так с музыкой. Куда ты, Ленька, туда и мы!

      Он крутил толстенный перстенек с изумрудом, глянул через него на разбитную компанию.

      «Завтра подарю Мими! – пронеслось у него в голове. Воспоминания их прошлой ночи не дали бы ему сомкнуть глаз. – Нет, к ней и сейчас!» Через несколько минут он уже остановил на улице