Призраки Петрограда 1922—1923 гг. Криминальная драма. Детектив. Аnn fon Luger

чего топчешься, Сашок, заходь!

      – В отхожее место надо, – пояснил козлиный полушубок.

      Вдруг из занимаемых временными постояльцами апартаментов донесся вопль, будто на живую жилы тянули.

      Все переглянулись. В дальней комнате, в тельняшке, рейтузах и кирзачах, розовощекий губошлеп бил проститутку. Девица даже не пыталась биться, лицо ее было в крови, волосы взъерошились. Мореман щедро сыпал ударами и пинками.

      – Он сейчас убьет ее! Ленька! Сделай что-нибудь! – Мими прижалась к нему всем естеством, взмолилась.

      Ленька не выдержал и, подлетев к обидчику, нанес пьяному пару жестких пощечин. Тот попятился назад, не удержался и грохнулся на пол – ба-бах! – ударившись о дверную косячину.

      – Молю, ай-ай, не убивайте! – заскулил постоялец, прикрыв лицо руками.

      – Бабу бьют только трусы, – сказал Пантелеев и смачно плюнул большегубому в харю, повернулся спиной, с ухмылкой.

      Достав финку из сапога, бросился к Леньке с гневным криком:

      – Порежу змея!

      Прогремел выстрел. Девки закричали. С потолка осыпалась немного штукатурка, и пошел едкий запах пороха. Ленька взглянул на губошлепа. Он валялся на полу, в том месте, где была голова, алел красный пучок. Он посмотрел на себя. Брюки и кофта были в сгустках крови черной.

      «Новые портки запорол», – пришла первая мысль.

      Воцарилась мертвенная тишина. Из сортира выбежал в козлином полушубке Пан, размахивая смит-вессоном.

      – Что здесь случилось? – Он уставился на Пантелеева, потом на тело в месиве крови, потом на всех остальных.

      – Ты фартовый, – сказал Дед, опуская обрез из рук Корявого.

      – Спасибо! – Ленька глянул на Корявого, тот тяжело дышал.

      – Сам не ожидал.

      – Ничего себе ты шмальнул, а еще Корявым прозвали. Да ты же стрелок, «ворошиловский»…

      Розовощекий детина трясущимися руками разделся, свесив мутон на спинку, уселся на трехногий стул, тот заскрипел под ним и окончательно развалился. Все разом загоготали.

      – Тьфу на вас. – Мишка смущенно отмахнулся.

      – Это наш атаман, – заметил тактично ему Варшава.

      – Теперь он Фартовый.

      Все следили за передвижениями вожака по комнате. Он молча подошел к растрепанной девице. Поднял ее с пола. Снял прилипшие к лицу прядки волос в крови.

      – Идти сможешь?

      – Да, – прошептала девица, и слезы покатились у нее из глаз.

      – Иди. Умойся. Потом подсядешь к нам за стол. – Он придвинул два стула к столу и сказал: – Что же, такой нелегкой требой день сей увенчался. А тебе, Миша, еще раз спасибо. – Фартовый придвинул ему новый стул. И налил гакуры.

      – Ну это мы… Нет, мне лучше воды, – мямлил Корявый. – Че с трупом будем делать?

      – Как что? – Пан встрял. – Распилим – да в мешки. А вы, зазульки5, если кому сболтнете, – сказал он девицам, – то сами рыбок кормить в Обводном приметесь.

      – Айда,

5

Зазульки – (разг.,) девушки.