Сонница. Том второй. Макс Бодягин

вас зовут?

      – Элеонора, – ответила женщина, по-прежнему не открывая глаз.

      – Элеонора, посмотрите на меня.

      Она подчинилась. В её взгляде не было ничего, кроме усталости и равнодушия. Ни боли от потери сына, ни ненависти к вестнику, принесшему дурные новости – ничего. Холодная рыбья прострация.

      – Вы приняли какие-то таблетки?

      – Только валидол.

      – Это хорошо, потому что я вынужден спросить вас ещё раз: что вы знаете об этих снимках, на которых ваш сын запечатлён в момент совершения тяжких преступлений над несовершеннолетними?

      – Я не хочу говорить об этом.

      Я вздохнул.

      – Элеонора, посмотрите на меня внимательно. Я не являюсь сотрудником полиции. Вам не удастся спрятаться за спинами адвокатов или прикрыться законом. Сегодня я – закон. Посмотрите на эту штуку. Знаете, что это? Мы зовём эту смесь «волшебником». Они бывают разные, но все они творят чудеса. Например, этот «волшебник» помогает мне разговаривать с теми, кто не хочет разговаривать ни с кем. В этом шприц-тюбике содержатся миорелаксанты, которые превратят вас в медузу. Кроме того, сюда входит препарат, который усилит вашу чувствительность в десятки раз. Ваша кожа станет такой же ранимой, как поверхность глазного яблока. Вы понимаете?

      Она хмыкнула, но довольно неубедительно.

      – Я буду вас пытать, Элеонора. Я буду пытать вас очень, очень долго. Мы с вами будем смотреть на фотографии, а потом я буду делать с вами то же, что Яков делал с этими детьми. Только медленно. Эти две-три недели покажутся вам отдельной, очень долгой и мучительной жизнью. Я буду резать и зашивать. Резать. И зашивать. Я буду отрезать от вас по небольшому кусочку до тех пор, пока вы не расскажете всё. Впрочем, нет.

      Я встал и закатал рукава рубашки.

      – Я буду пытать вас просто так. Раз уж мне не удалось отомстить Якову, я буду мстить вам. Каждая слезинка, каждая капелька крови отольётся вам сторицей.

      Элеонора вздохнула и сказала:

      – Наверняка, вы говорили это много раз в своей жизни. И, знаете, я вам верю. Но я вас не боюсь.

      – Это пока. Пока не боитесь.

      – Нет. Вы не понимаете, – печально улыбнулась она и встала с кресла. – Пойдёмте, я покажу вам кое-что.

      Она прошла в спальню и открыла старинный шифоньер. Отодвинув многочисленные, зашуршавшие полиэтиленом платья, Элеонора тяжело присела, открыла небольшой сейф, прятавшийся под одеждой и извлекла оттуда какой-то небольшой предмет. Я, на вский случай, держал её на прицеле.

      Элеонора повернулась и показала мне изящную стеклянную ёмкость странноватой формы, более всего походившую на нераскрывшийся бутон. Она с усилием вывернула из горлышка притёртую пробку и перевернула флакончик донцем вверх. Зеленоватая светящаяся капля, вздрогнув, слезинкой повисла на горлышке и через секунду полетела вниз.

      – Ну, вот и всё, – отрешённо сказала Элеонора.

      – Что всё?

      – Если вы хотели пытать