Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том седьмой. Нелли Шульман

мать. Зильбер навещал ее в свой единственный выходной, который ему, как и остальным работникам, полагался раз в неделю. Практика работала семь дней, по скользящему графику:

      – Как вы справитесь с домашними обязанностями, меня не интересует, – замечал босс на собеседованиях, – мне важен результат, то есть новые клиенты… – кроме входящих звонков, ребята в большом зале занимались и продажами. Каждое утро на стол работникам ложилась сводка городских происшествий. В обязанности персонала входил розыск упомянутых в газетах пострадавших. Зильбер не мог пройти мимо падений в канализационные люки или отравления посетителя очередной дешевой забегаловки:

      – Если есть истец… – наставительно поднимал палец адвокат, – значит, будет и ответчик. Наша задача, найти и убедить потенциального истца… – зачастую, Зильбер сам брался за телефон, обучая новых работников.

      В чистом, синем небе, над рельсами подземки, кружились чайки. Адвокат восседал в потертом, крутящемся кресле, зажав в зубах дешевую сигару, изучая сегодняшнюю New York Post. Зазвенела кофеварка, голос, с легким акцентом, поинтересовался:

      – Вам сегодня опять без сахара, мистер Зильбер… – босс коротко стриг седоватые волосы, на длинном носу торчало дешевое пенсне. Для снимков, Зильбер, правда, менял пенсне на пристойные очки, в золотой оправе. Вместо ответа адвокат кивнул на фаянсовую тарелку, с медовым пирогом:

      – Матушка накрыла полный новогодний обед, правда, за день до нового года. Фаршированная рыба, цимес, кисло-сладкое мясо… – босс улыбался, – теперь мне надо боксировать не два раза в неделю, а каждый день… – за креслом Зильбера, на стене, висело фото жилистого, худенького подростка, на ринге, с кубком в руках:

      – Чемпион штата Нью-Йорк, в весе пера, 1913 год… – босс, с гордостью, упоминал, что за почти сорок лет, его вес не изменился:

      – Он меня тоже на ринг зазывает… – Леон Циммерман разлил кофе по чашкам, – говорят, он боксирует даже с молодежью… – адвокат отхлебнул кофе:

      – Видишь, – одобрительно сказал он, – не зря я тебя нанял. Американец так кофе не сварит. Наши итальянцы испортились, хотя некоторые еще держат марку… – Зильбер, смешливо, признавался, что юношей едва не пошел, как он выражался, по скользкой дорожке:

      – На первую войну меня не призвали, я тогда учился в университете. Вокруг ринга крутилось много всякой швали, и еврейской в том числе. Я едва не бросил занятия, деньги предлагали легкие, шальные. Но мне стало стыдно, перед матушкой… – отец Зильбера не доехал до Америки:

      – Денег у него хватило только на трюмные билеты, – сочно говорил босс, – он еще в Польше пропивал все, что моя матушка не успевала спрятать. Подвернулась моя бар-мицва… – Зильберу исполнилось тринадцать лет прямо на корабле, – папаша, как следует, заложил за воротник, и выполз на палубу, подышать океанским воздухом… – мать адвоката раввины объявили соломенной вдовой:

      – Она