Урки и мурки играют в жмурки. Фима Жиганец

трио воспалёнными красными глазками. Теперь он походил уже на кролика, замученного выполнением плана по осеменению длинноухого гарема.

      – Валериан Владимирович? – поинтересовался Лоусон и протянул кролику руку, стянув с неё перчатку.

      – Кто вы? – хмуро спросил ушан, поднимаясь навстречу.

      – Я – тот, с кем у вас назначено. Или вы кого-то ещё ждёте? Мой кейс при мне. Ваш, я вижу, при вас. В наших общих интересах совершить сделку побыстрее.

      – Погодите! – нервно перебил Востриков. – А как с другой частью договора? Гражданство, предоставление политического убежища…

      – Какое убежище? – саркастически спросил Лоусон. – Времена Солженицына прошли. Спокойно выезжаете в турне, мы вас принимаем, как родного. С гражданством проблем не будет, я гарантирую.

      – Мне надо сейчас!

      – Как вы это себе представляете? – раздражённо бросил шпион. – Вам не кажется, что хлопоты об иностранном гражданстве привлекут к вашей персоне излишнее внимание?

      – Извините, я отойду на минутку, – втесался в беседу Серёга Исай. – Придавило.

      – Идите, идите. Вон туда, за валун.

      Исай потопал к валуну. «Пижон вонючий, – подумал он недовольно. – Зачем за камень тащиться? Можно подумать, мой болт кого-то испугает!».

      – Так мы делаем дело или расходимся каждый при своём? – сухо переспросил Лоусон.

      Откуда-то издалека послышались частые хлопки. Лоусон тревожно глянул на Вострикова.

      – Ерунда, – рассеянно отмахнулся тот. – Здесь стрельбище неподалеку.

      – Зато стрелки поблизости, – зло огрызнулся здоровяк Грач и ткнул пальцем на четверых человек, которые сбегали по склону со стороны, противоположной той, откуда появился иностранец со своими телохранителями. В руках у двоих гостей были автоматы «узи», другие ограничились банальными «макарами».

      – Не дёргаться! – закричал светловолосый парень, ликом похожий на лубочный портрет поэта Сергея Есенина, и для убедительности снова выстрелил в воздух из пистолета. – Стойте спокойно – будете жить!

      – Как это понимать? – обратился Лоусон к химику. – Считаете, что нас можно так просто одурачить? Милейший, да вы с ума сошли!

      Однако по лицу Валериана Владимировича было видно: он ошарашен не меньше своего собеседника. Востриков побледнел так, что сходство с вислоухим белым кроликом стало пугающим. Сказать он ничего не мог, кроме странного звука «хххххх». Впрочем, Грач легко дополнил этот звук ярким продолжением.

      – …уеплёты! – заорал он. – Вы что, рамсы попутали?! Стволы – в землю!

      В ответ один из набегавших пустил очередь Боре под ноги. Верзила подпрыгнул.

      – Ты, дебил! – взвыл он возмущённо. – Это ж пули, гондон ты штопанный! Ими же убивают, ты чего, не в курсе?!

      – Лапы-то подыми, – весело предложил блондинистый тип, остановившись в нескольких шагах от троицы и пытаясь отдышаться. – А то мало что у тебя в чугункЕ варится. Ещё бросишься сдуру, как Саша Матросов. Потом дырки в тебе придётся латать.

      – Кто