Соболиные сопки. Андрей Андреевич Томилов

я знал хорошо, а именно на эту реку мы чаще всего и ездили с Василием Мартыновичем, чтобы с пользой и в удовольствие провести выходные. Я знал каждый плёс, каждый перекат. Помнил и без труда обходил опасные топляки, знал струйки, по которым можно проскочить и пользовался ими, не ошибаясь ни на метр.

      Горные реки очень сильны и коварны, они не прощают даже самую малую оплошность рулевого. Задень винтом камень и шпонки как не бывало. Мотор становится безвольным, бессильным, только наблюдает, как вы отчаянно хватаетесь за шест, пытаясь хоть как-то спасти положение, выправить опасную ситуацию. Но силы явно не равны и вашу лодку уже развернуло как попало, уже поперёк течения, уже громыхает редуктор мотора по камням, а то и дном лодка налетает на покатые валуны, задерживаясь на них и резко срываясь. И уже можно ждать, что вот, вот и перевернёт её, опрокинет, уперев в очередной огромный камень. А если там, под перекатом залом, с огромным нагромождением деревьев, натрамбованных туда за многие и многие годы, тогда совсем беда, лодку вынесет именно туда, к залому. И вы даже глазом моргнуть не успеете, как сильное течение без особых усилий придавит, притопит вашу лодку и утянет в глубину, утрамбует под вековой залом, спрячет её там крепко, надёжно, навсегда. И вы будете радоваться, пытаясь унять нервную дрожь, что успели выпрыгнуть, что не удёрнуло вас туда, в бездну, вместе с вашей лодкой. Вот ведь как удачно получилось, – успел выпрыгнуть.

      Много раз приходилось мне подниматься по Мине и, до мелочей изучив русло, я легко проводил лодку и в глубоких сумерках, а на отдельных участках мог заплывать в начало тони даже в кромешной тьме ночи. Ориентиром служил какой-то неведомый компас, установленный в голове, и доверял я этому компасу безмерно. Хотя, справедливости ради, нужно признаться, что были такие перекаты, которые я проходил на счёт. Выходишь с плёса, становишься под перекат и, двигаясь вдоль него, считаешь до двенадцати. И сразу поворачиваешь, начинаешь подниматься. Всё кругом ревёт и стонет, уши закладывает от неимоверного шума, рядом с бортами мелькают верхушки камней, а кровь закипает от бешеного выброса адреналина. Следующий перекат считаешь до восьми. Это всё очень сложно и приходит лишь с годами тренировок. Вообще, я бы ни кому не советовал кататься по горным рекам ночами. Это моя дурная самоуверенность и лихая молодость гоняла меня в такие рискованные, неоправданно рискованные экспедиции. А перекатов этих на каждой реке тьма тьмущая, поди, запомни, какой перекат на какой счёт проходить надо.

      Василий Мартынович относился ко мне очень тепло и доверчиво. После таких ночных покатушек он не ворчал, не ругался, не пытался меня как-то переделать, он просто очень мягко замечал: – у тебя ведь дети ещё малые, а ты шалишь.

                              ***

      В этот раз мы отправились на рыбалку на «казанке». Во-первых, вода была подходящая, можно было проскочить почти все перекаты, во-вторых, торопились, Василий Мартынович задержался на работе, и выезжать пришлось глубоким