Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

в Раковорску сечу потерял. Другой под Юрьевом*(Дерптом) голову сложил. А севодня ишо привечай их, собак… С Дерпту, говорят, немец пришёл.

      – Пришёл, – подтвердил Давыд Якунович,– следом за нами идут.

      Помолчали.

      – А батька-то живой?

      – Да жив, слава те, Господи. Стар тока.

      – Э-эх, – снова вздохнул воевода Груздь, – да и мы… Не дай боже тебе детей пережить. Не дай…

      – Дядь! Глянь… – перебил их разговор подошедший к ним Клим. – Глянь вон…

      Стоявшие на стене оба воеводы посмотрели в сторону, куда показывал Клим. Из леса на полном скаку, прижавшись к гриве коня, летел всадник.

      – То Кукша, – тихо молвил взволнованным голосом Давыд Якунович. – Отчего один? Князя не видать…

      В открытые ворота деревянной крепости на полном скаку влетел Кукша. Соскочив с него чуть не на ходу, громко спросил у окружающих:

      – Воеводы де?

      – Князь де? – выкрикнул, подбегая, в ответ Давыд Якунович.

      – Да в здравии, сюды едет. Сказывал: войско скорее всё выводить в поле пред градом да поставить, всех до единого. Тит уж навстречу к новгородцам поскакал, подторопить…

      – Сказывал-наказывал! Чегой он! Тут я! – перебил воевода городищенский, но сам же осёкся и добавил: – Без его указу знам, как быть. Аноха! Труби сбор!

      Раздался звонкий трубный звук. Воздух завибрировал. Разом залязгало оружие, все забегали, засуетились. Дружина псковская, стоявшая у своих коней, первая стала выезжать за ворота.

      Воевода Груздь и сам прекрасно понимал, что сидеть за стенами такой малой крепости большим числом – смерть верная. Иль стрелами засыплют, иль огнём выкурят.

      Только выехали за ворота крепости, как послышались одобрительные приветствия воинов и знакомые звуки труб. То подошли полки пешие новгородские. Следом корелы, ижорцы да водь. Немецкая тяжёлая рать шла другой дорогой, но подошла вместе с новгородцами. Сила собралась немалая. Глядя со стены, можно было разглядеть, как огромная армия, встречаясь на поле, разворачивается и пытается найти удобное для себя место.

      Из леса навстречу войску выехали два всадника. Это были Довмонт с Лютолом. Приблизившись к боярам новгородским, Довмонт начал говорить, не удручая себя приветствиями:

      – Версты три-четыре они от нас, конные, думать некогда. Я вот чево думаю, а вы, коль чо не так, покумекайте: с ходу на нас пойдут, изготовиться надо так. Все пришли?

      – Все, – отвечал за всех Михаил Мишинич.

      Довмонт продолжил:

      – Я думаю, пеших всех одной силой тут ставить. Я в засаде встану, справа за градом, дабы не обошли, да и чтоб не видать меня было. Немчура конная – тяжёлая, пусть за градом слева в засаду встанет. Оттуда дорога сухая да поле широкое. Коль чего, им по ей сподручней в сечу вступать. Коль пойдут на вас, мы на конех с двух сторон им со спины вдарим.

      Бояре да князи стали переглядываться, кто-то уж было заспорить собирался, но осадил всех Елеферий Сбыславич:

      – Дело говорит! Изготовиться надо.

      Кто-то шумно вздохнул, пытаясь начать спор, но встрял