Сказание о забытом князе. Не терпя обидим быти. Том III. Тимофей Рахманин

и князья на совет. Вбежав в шатёр, вестник громко пробасил:

      – Немчура к нам идёт. Рядом уж, совсем туточки. И рыцарев полно. Тыщи две войска. А Федот с «низов»*(Юга) прискакал, бает*(Говорит), чо люд в леса бегит. Говаривают, идёть Ярослав с числом несметным. Полторы дни пути до нас осталося.

      Довмонт и Елеферий Сбыславич, сидевшие в шатре, переглянулись. Проснулся лежащий на скамье, покрытой войлоком, посадник Павша Онаньич. Послали за воеводами и боярами. От корел пришёл воевода Божен, от чуди – младший князь их Глызя, от ижорцев Дежень. Пришёл и князь Айгуст, который уж семь лет, как жил в Новгороде, сын Товтивила полоцкого. Приехали вскоре и прискакали, чередуя друг дружку и бояре новгородские.

      – Ну, где встречать будем? – начал первым Жирослав Давыдович, входя в шатёр одним из последних, на ходу крестясь и снимая шапку.

      – Надо бы первыми место на поле занять, – вставил, входя следом, Михаил Мишинич, также снимая шапку. Старые враги Ярослава Ярославича, видимо, уже давно сговорились, как его бить будут. Все остальные молчали. Елеферий Сбыславич, до того долго говоривший наедине с Довмонтом, обвёл всех взглядом, передёрнул зачем-то могучими плечами и басовито молвил:

      – В поле выйти – дело нехитрое. Тут от лиха нельзя.

      – А как иначе-то? – возмутился с ходу Мишинич. – Можно и туточки Ярослава встретить, острог добротный сотворили.

      – А душа-то всё одно не лежит, к Шелони*(Река, впадающая в озеро Ильмень) надо идить, – вставил слово и посадник, – там и сдержать его легче будет, по сю сторону не пустим.

      – Так чего ж, не пустим, обойдить могит.

      – Могит самим и напасть? – встрял в разговор могучего вида воевода Божен.

      – Чего ждать-то? – подхватили его князья Дежень и Глызя. – Седмицу почитай сиднем сидим, отекли уж.

      – Оглядеться надо, – зароптали другие бояре. – Откель знам, скока воинства ведёт?

      – Первыми пойдём! У меня к Ярославу своя обида!

      – У меня не меньша! За нами встанешь!

      – За стенами надо отсидеться! Пущай пуп рвёт!

      Перекрикивая друг дружку, начали голосить. Вскоре меж ними завязался нешуточный спор. Новгородские друг друга уже чуть не за грудки стали хватать. Молчавший долго Довмонт не выдержал и вышел из шатра. Вроде вчера обо всём сговорились… И всё заново началось. Говорить, пока не осипнут или не начнут кулаками биться, было бессмысленно. Но сделав всего несколько шагов от шатра, князь развернулся и твёрдым шагом вошёл обратно:

      – Тихо! – крикнул он тем голосом, что обычно был слышен на поле боя и в самый разгар сечи. Сумятица разом прекратилась, и все, словно пристыжённые, в неожиданно наступившей тишине несколько мгновений молча осматривали друг дружку. Князю этого хватило.

      – Почто голосите, аки бабы на торге? Али вы, воеводы, впервой на ворога идёте? – продолжал он, оглядывая остальных. – За шатром вон послы уж от ливон пришли, а у нас раздор меж собой. Срам один пред немчурой, – и уже обращаясь к Жирославу Давыдовичу, молвил: – Послов встречай