Бездна. Марк Перовский

письмо, ведь она говорила про дела, которые ей нужно завершить в Нью-Йорке. Надежда теперь горела во мне, и всё, что я прочитал, не было вскрыто зря. Она помнила обо мне, хоть и говорит, что изменилась. Мне не хотелось принимать это, в моих воспоминаниях она всегда была задорной, по-своему добродушной девочкой, мечтающей о спасении всех животных и счастье, не привязанном к людям.

      Она была независима, и за это я и любил её.

      Я взял бумагу для писем у миссис Ройт, что по-прежнему сидела внизу, достал из рабочего стола в комнате ручку, конверт. Сел за стол и только хотел написать ей всё, что теперь меня переполняло, но рука застыла над бумагой, и я не мог выдавить из себя ни слова.

      Так я и сидел. Солнце медленно катилось за горизонт, косые лучи прорывались сквозь пушистые облака. Холодало. По полу пробегал сквозняк, и по телу изредка пробегала дрожь. Но я не уходил, а продолжал смотреть на пустой лист, стараясь разобраться в себе и в том, что хочу сказать ей. Спустя столько лет… она вновь где-то в мире и хочет приехать, и я на другом его конце, жду и верю, что она осталась всё той же славной девочкой.

      Она сказала, что теперь её не узнать. И я надеялся, что это неправда.

      В конце концов мне пришлось включить настольную лампу. Когда полностью стемнело, я отложил ручку и достал из-под кровати остатки пива, что принёс с собой после последней вечеринки. Сделал пару глотков, вновь сел на стул и взял ручку. Нет, так вдохновение не найдёшь. Я снял пальто с вешалки и вышел на улицу. Увидев меня в холле, стремящегося к выходу, Габриэла вновь отложила книгу:

      – И вы туда же, мистер Моргентау, – горестно вздохнула она. – Сколько вас дома-то не бывает?

      – У меня нет дома, миссис Ройт. Только временная обитель, – серьёзно ответил я и, покрепче сжав в кармане сложенный лист бумаги и ручку, хлопнув входной дверью.

      Морозная свежесть подарила немного очищения. Мысли стали двигаться чуть спокойнее, и у меня появилась возможность разобраться во всём.

      Я решил не мудрствовать и просто пошёл в кафе, на последние деньги решив отведать немного шотландского кофе. Немного, правда, оставил для отправки письма. Письма, которого ещё не было в живых.

      Достал сложенный вдвое лист слегка пожелтевшей бумаги (другой у миссис Ройт, видимо, не нашлось), шариковую ручку. В одной руке она, в другой – чашка с шотландским кофе. Он оказался действительно вкусным, но скотч мне нравился больше без примесей.

      Я просидел в кафе практически до закрытия. Когда вышел последний посетитель, и мой разум, наконец, остался в одиночестве, мысли потекли рекой. Но всё, что я смог написать, так это всего несколько строк:

      «Я тоже очень скучаю. Приезжай в Норддайх, я теперь живу там. Наша малая родина, к сожалению, медленно вымирает, не хочу, чтобы ты это видела.

      Жду и надеюсь на встречу,

Адам23.12.1959»

      Я расплатился за кофе, вернулся обратно в комнату и взял конверт. Посмотрел адрес адресанта, переписал на свой конверт в графу