Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том первый. Нелли Шульман

раскачивающейся лампы, под жестяным абажуром:

      – Еще раз, удары с правой, тезка… – парень, обернувшись, зарделся: «Господин Равенсон…»

      Степан удивился:

      – Янек что здесь делает… – сын литовца заканчивал университет. Степан не слышал, чтобы юноша увлекался боксом. Господин Кампе посмотрел на большие часы, над рингом:

      – У тебя еще десять минут. Потом устроим спарринг, с нашими норвежскими друзьями, – подмигнув Степану, Кампе пообещал:

      – Я кофе сварю, пока ребята не подошли. И тебя на спарринг поставлю… – Степан теперь неплохо двигался по рингу и работал с грушей, – лично со мной… – хохотнув, Иоганн открыл дверь крохотного кабинета, увешанного вырезками из старых, спортивных журналов.

      Они пили кофе под пожелтевшей, обрамленной страницей, почти двадцатилетней давности. Господин Кампе, на фотографии, действительно, на двадцать килограмм легче, обнимал за плечи приятеля по команде. Ребята стояли на ринге, под немецким флагом:

      – Чемпионат Германии, 1928 год… – прочел Степан. Он заметил:

      – Вы с ним похожи, Иоганн… – Степан указал на фото. Господин Кампе помолчал:

      – Он тоже цыган, мой тезка, как Янек… – Кампе кивнул в сторону зала, – тоже Иоганн. Иоганн Тролльман, мы дружили… – Кампе редко курил, но сейчас передал Степану стальной портсигар:

      – После тридцать третьего года у него тоже медали отобрали. Публика возмутилась, федерация назначила матч-реванш, за чемпионский титул. Разумеется, ариец должен был победить… – презрительно сказал Кампе, – а Иоганн пришел на матч, покрасив волосы и выбелив лицо мукой. Он молодец, мой тезка… – Кампе ничего не знал о судьбе приятеля:

      – Скорее всего… – боксер дернул щекой, – его в концлагерь отправили, как весь мой народ… – Кампе много рассказывал Степану о кочевом детстве:

      – Зимой мы в деревне обосновывались, рядом с Дрезденом, … – он закидывал руки за голову, – а после Пасхи родители фургон запрягали. Не могли они на одном месте долго сидеть… – Иоганн улыбался, – я ребенком и в Австрии побывал, и в Венгрии, и до Румынии мы добирались… – он говорил о ярмарках, о смотрах невест, о кузнице отца:

      – Папаша подковы руками гнул, – смешливо замечал Кампе, – я в него таким вырос… – в двенадцать лет Иоганн нашел в Дрездене боксерский клуб:

      – В восемнадцать я первую медаль получил… – он пыхнул сигаретой, – мой тренер, кстати, не похвалил бы меня за курение. Мальчишек я гоняю… – из зала доносились удары по груше, – надо и самому пример подавать… – Степан, осторожно, сказал:

      – Может быть, не стоит на ринг выходить, Иоганн? Нильсен тебя на двадцать лет моложе… – Кампе поднял бровь:

      – В Лос-Анджелесе, на Олимпиаде, я проиграл по очкам. У меня никогда нокаутов не было, и сейчас не случится… – по договору с импресарио, проигравший боксер не получал выплаты только в случае нокаута:

      – Даже