Фикс. Дэвид Болдаччи

будем действовать как можно мягче, – поспешно добавил Миллиган.

      Декер ничего не сказал. Его взгляд уже устремился в коридор.

      Дороти Виттерс было под девяносто. Слабая и сморщенная, она лежала в последней кровати, которую ей было суждено занимать при жизни. Поскольку вся информация о пациентах являлась конфиденциальной, Палмер не раскрыла, чем именно больна старушка. Проводив посетителей до двери ее палаты, директор хосписа вернулась к себе в кабинет.

      Декер стоял в дверях, глядя на крохотное, скудно обставленное помещение.

      – С тобой всё в порядке? – негромко спросил Миллиган.

      На самом деле Амосу было не по себе.

      Здесь он видел не яркую голубизну, которая обычно ассоциировалась у него со смертью, а темно-синий цвет. Но, переведя взгляд на смертельно больную Дороти Виттерс, Декер понял, в чем дело. Судя по всему, близкая неминуемая смерть просто представлялась у него в сознании другим оттенком синего.

      «Что ж, очень любопытно. Мой изменившийся мозг продолжает подбрасывать мне сюрпризы».

      Ему не хотелось присутствовать здесь, когда Виттерс умрет, потому что он не хотел видеть, как темно-синий цвет резко сменится голубизной.

      – У меня все хорошо, – наконец сказал Декер.

      Пройдя в палату, он пододвинул стул и подсел к койке. Миллиган остался стоять.

      – Миссис Виттерс, я Амос Декер, а это Тодд Миллиган. Мы пришли, чтобы поговорить с вами об Анне Беркшир. Насколько нам известно, она навещала вас сегодня утром.

      Виттерс подняла на него свои глубоко запавшие глаза. Кожа у нее была бледно-серая, водянистые глаза слезились, дыхание прерывалось. Декер обратил внимание на катетер у ключицы, через который вводились лекарственные препараты.

      – Анна действительно была здесь, – медленно произнесла старушка. – Я удивилась, потому что она пришла раньше обыкновенного.

      – Вы помните, о чем вы с ней говорили?

      – Кто вы такие?

      Декер уже собирался показать свое удостоверение, но Миллиган остановил его.

      – Мы знакомые Анны, – сказал он. – Она попросила нас заглянуть сегодня к вам, потому что хотела сама вернуться сюда и поговорить с вами, но затем обнаружила, что не сможет.

      Водянистые глаза наполнились тревогой.

      – С ней… с Анной все в порядке? Она, часом, не заболела, нет?

      – Она не испытывает абсолютно никакой боли, – честно произнес Декер.

      Он рассчитывал на то, что лекарственные препараты существенно замедляют мыслительные процессы старушки; в противном случае Виттерс могла понять, что весь их разговор лишен смысла.

      – О, ну да, все было как обычно. Погода. Книга, которую Анна читала и пересказывала мне. Моя кошка.

      – Ваша кошка? – удивился Миллиган.

      – Санни уже давно околела. С тех пор прошло десять лет. Но Анна любит кошек.

      – И больше ничего? – спросил Декер.

      – Нет, больше я ничего не припомню. Анна пробыла у меня совсем недолго.

      – Вы не заметили ничего странного? Все было как обычно?

      Голос старушки