Забытые. Диан Дюкре

пальцы пианистки, – увлеченно говорит Ева.

      Благодаря этим удивительным рукам ей уже не так одиноко.

      – Я не умею играть ни на одном музыкальном инструменте… Думаю, что я просто слишком худая, – отвечает Лиза с улыбкой.

      – С такими длинными пальцами вы могли бы исполнять произведения Листа, я уверена.

      – В таком случае мой нос должен быть настоящим виртуозом!

      Учитывая положение, в котором они очутились, эта шутка могла бы показаться мрачноватой, но женщины от души смеются, заражая друг друга этим внезапным приступом веселья и как будто пытаясь смыть с себя эти часы, полные страха и сомнения. Ева поднимает глаза на свою новую знакомую. Ей кажется, что она может увидеть, как кровь течет по венам Лизы, настолько прозрачная у нее кожа. Ни в этих голубых глазах под темной шевелюрой, контрастирующей с ее светлыми волосами, ни в этих губах, таких красных, что, кажется, под ними находится сердце, нет ни капельки злости.

      – «Мыло для тела – то же, что смех для души», – так говорят у нас, и я думаю, что нам жизненно необходимо привести себя в порядок, пока другие не обнаружили душевые кабины. Ты пойдешь со мной? – настаивает Лиза.

      – Я не знаю такого выражения, – виновато отвечает Ева.

      – Это еврейская пословица, ее часто повторяла мама, когда купала меня в детстве.

      – Я не говорю на иврите.

      Арийка… Тысячи лиц вокруг, а ее привлекла именно арийка! Лиза отпрянула. Ева удержала ее руку.

      – Очень хорошая пословица, мне нравится, – мягко говорит она, словно для того, чтобы показать: она не из тех, кого стоит бояться.

      Держа руку Евы в своей, Лиза отводит ее в другой конец здания, чтобы поделиться своим открытием.

      – Это похоже на кабинки на шикарных французских пляжах, в которых женщины надевают купальники! – усмехается Ева при виде маленьких кабинок из белого дерева, накрытых остроконечными крышами.

      – Да, вот мы и на море. Мы в колонии, скажем спасибо французскому государству!

      Каждая старается скрыть тревогу за шутками, скрепляющими их дружбу. Нужно раздеться. У Евы дух свободный, но она стесняется обнажаться. Она не стыдится своей наготы, но взгляд человека, который будет на нее смотреть, должен быть дружеским, доброжелательным. Лиза же никогда не раздевалась среди бела дня. В самом факте интимного доверия она видит таинственную сопричастность душ, дар, благословенный небесами, которым не стоит пренебрегать.

      – Нам нужно придумать пароль, – размышляет вслух Ева. – После того как одна из нас его произнесет, другая сможет повернуться и подать вещи.

      Лиза одобрительно кивает.

      – Выбери слово, которое тебе нравится, и оно станет нашим паролем, – говорит она, потому что самой ей в голову ничего не приходит: ни одно слово не кажется ей достаточно торжественным и не привлекающим внимание, чтобы исполнить важную роль, которую они на него возложат.

      – Ананас, – отвечает Ева и, поймав