24 часа. Клэр Сибер

тоже уходят вместе со своими списками.

      Я выхожу из-за угла и направляюсь в женский туалет.

      Там я упираюсь руками в раковину. Слезы еще не пришли: мои глаза такие сухие и воспаленные, что это кажется мне невероятным. Я брызгаю себе на лицо водой, а затем медленно опускаюсь на пол спиной к стене.

      Моя лучшая подруга погибла. Эмили погибла, а они думают, что погибла я.

      Я взяла ее кофту. Кофта эта оказалась ближе всего ко мне: она висела на внутренней стороне двери гостиничного номера. Эмили разбудила меня, едва не плача: она – себе в оправдание – сказала, что у нее ужасно болит голова, что у нее опять мигрень, и попросила принести из машины ее таблетки «Мигралев». Я, полусонная, с трудом ориентируясь в окружающем пространстве, стала бродить по каким-то незнакомым и тускло освещенным коридорам, наконец-то нашла стоящий в темноте автомобиль и попыталась отыскать в нем нужные таблетки, но эти поиски ни к чему не привели. Затем, когда я подошла к стойке дежурного администратора, чтобы спросить, не сможет ли мне кто-нибудь помочь, сработала пожарная сигнализация. Звуки были пронзительные, казалось, проникали в самый мозг.

      Сигнализация сработала, но я почему-то не смогла зайти обратно в гостиничный номер.

      Его дверь не открывалась.

      Видимо, ее заклинило. Я наваливалась на нее всем своим весом, но она не поддавалась.

      А может, они ошибаются? Может, они ее с кем-то перепутали?

      Да нет, я знаю, что они правы. У Эмили на шее висел мой медальон с выгравированным на обратной стороне именем «Лори». Медальон этот хорошо сочетался с платьем переливчатого синего цвета, которое она надела на ужин. Мы с ней обменивались украшениями и одеждой с тех пор, как познакомились в школе. Вчера вечером мы смеялись над тем, как этот медальон невольно привлекал внимание к ее груди. Впрочем, с такой грудью, как у нее, она в дополнительных ухищрениях не нуждалась.

      – Ты вредная, Лори Смит, – сказала Эмили, когда я легонько ткнула пальцем ей в грудь после того, как повесила ей на шею этот медальон.

      – Никакая я не вредная. Я просто завидую твоей груди, – сказала я. – Мою грудь изничтожила Полли…

      Дверь гостиничного номера все никак не открывалась. Я изо всех сил пыталась ее открыть, но ее, похоже, действительно заклинило. Я снова и снова с размаху билась в нее плечом, пока усилившийся жар не вынудил меня бежать, чтобы попытаться найти того, кто помог бы.

      Но помочь не смог никто. Никого попросту не было. Находиться в таком дыму уже стало невозможно…

      Я встаю и вытираю с лица сажу. Глаза на бледном лице кажутся огромными. Перед мысленным взором все еще мелькают эпизоды этого ужасного вечера.

      Эмили. Моя любимая Эмили.

      Худшее заключается в том, что я знаю: погибнуть должна была не она.

      Потому что охотились за мной.

      Все сходится. Страх и стресс, которые я испытывала в течение последних нескольких месяцев, привели меня к этому выводу.

      Глядя в зеркало, я чувствую, как проясняется рассудок. Эмили дает мне шанс. В своей смерти – как и ранее в своей жизни – моя