Темное дело. Т. 1. Николай Вагнер

Да идите же скорее сюда! Отвечайте!

      Я сбросил шинель и вошёл вслед за ней в довольно большую, роскошно убранную комнату, в которой то там, то здесь ярко блестела позолота при тусклом свете разового фонаря.

      При этом бледном, фантастическом свете она в её светло-розовом лёгком платье, убранном серебристыми лентами, казалась мне чем-то фантастическим, неземным:

      «Ты дева снов, ты пери рая…» – мелькало в моей отуманенной голове. Я весь дрожал, и голова моя кружилась.

      – Да говорите же! Идите сюда. – И она быстро двинулась в другую комнату. – Говорите! Ничего не случилось? Ничего? – И в голосе её дрожали испуг и слезы. – Ах! Боже мой! Я точно с ума схожу. Ведь я с самого утра здесь одна… Я никого не вижу, кроме этой глупой Берты… Да говорите же! Что же вы молчите?!.

      В этой большой комнате горела лампа, горели канделябры, и все это отражалось в больших зеркалах в массивных золотых рамах. При этом ярком свете красота её положительно ослепляла. Оживлённое лицо её постоянно менялось, весь бюст волновался. На голове разноцветными огоньками дрожали и искрились бриллианты.

      Всё во мне как будто кружилось. Я помню, мне ужасно хотелось заплакать, зарыдать.

      – Сара! Сара! – прошептал я, весь дрожа. – Я люблю вас!

      И я упал перед ней на колени на мягкий пушистый ковёр.

LVII

      Она слабо вскрикнула, отшатнулась от меня и схватилась обеими руками за голову.

      – Так вы двойник!? Ах я глупая! Идите прочь! Уходите скорей!… Теперь не время… не место… Вас могут застать… Ах, я глупая, глупая!

      И она схватила меня за руку и потащила чуть не бегом в первую комнату, повторяя:

      – Скорее! Скорее! Ах, Боже мой! Вас могут застать… Вы пропадете, и я пропаду! Ах! Боже мой! Боже мой!

      Но не успели мы дойти до дверей передней, как раздался резкий, сильный звонок!

      Она вся вздрогнула, мгновенно остановилась и сильно побледнела, так что даже розовый свет фонаря не мог скрыть этой страшной бледности.

      – Молчите! – проговорила она чуть слышно. – Это он!

      И в следующее мгновение она, не выпуская моей руки, снова повлекла меня уже назад во вторую комнату, вся дрожа, как в лихорадке и постоянно повторяя:

      – Gott! Mein Gott!.. Mein Gott!

      Я помню, её страх точно сообщился мне, как паника, и я также, весь трепещущий, весь перепуганный, словно преступник, покорно бежал вместе с нею.

      Мы быстро пробежали четыре комнаты под ряд, повернули в пятую за какую-то драпировку.

      – Ради Бога, сидите здесь! – проговорила она умоляющим голосом. – Не шевелитесь! Не шумите! Ради Бога! Stille! Stille! Stille!…

      И она бросилась вон, оставив меня в совершенных потьмах.

      В это время в передней снова загремел резкий, нетерпеливый звонок, два удара, один вслед за другим.

      Сердце у меня страшно колотилось в груди, в ушах шумело; ноги дрожали. Какие-то странные глупые представления лезли мне в голову. Мне представлялось, что там пришел какой-то степной медведь, Иван Иваныч, что он сейчас войдёт сюда и скажет:

      – Ага! Вы здесь сидите?! Это очень здорово! Очень