Страшное дело. Тайна угрюмого дома. Александр Цеханович

сделав ее женой, сравняв правами с собой, да и детей ее считая своими.

      Ведь только этим, кажется, и отличается человеческая пара от всех прочих пар фауны, где процветает «свободомыслие», вернуться к которому толкают передовые мыслители.

      Если женщина нравится, если у нее милое, честное личико и такая же репутация, то, стало быть, судьба сталкивает его с нею не для пошленькой и гнусной историйки, а для чего-то более серьезного – так рассудил Краев. Он и Татьяна Николаевна к тому же были оба круглые сироты, обоим жилось несладко и обоим показалось, что хоть в моральном, по крайней мере, отношении вдвоем им будет житься легче.

      Решили они и сделали.

      Тогда еще Краеву оставалось два года университета. Но он надеялся на уроки, а потом место, служба, – как-нибудь и выкарабкаются.

      Трудно временами, тяжело было, но оба они были молоды, а молодость живет всегда под крыльями надежды.

      И мало-помалу его скромные желания уже начали выполняться… к пятидесяти рублям прибавили еще двадцать пять, начальство отметило скромного и умного труженика, были уже шансы и к более заметному повышению. Поверив в близкое счастье, Татьяна Николаевна даже пополнела немного, и побледневшие было щеки ее опять вспыхнули румянцем, и вдруг… Вдруг… все это рушилось, да так ужасно, словно дикий кошмар, а не жизнь, окружил бедную женщину.

      В первый день она свалилась в постель, с ней сделался припадок-столбняк, она лежала, будто неживая.

      Глядела на детей и не видела их. Гладила их головы, слышала их лепет и не понимала, рука ее заученным машинальным жестом дотрагивалась до них.

      Ночь на второй день она спала, а наутро не встала, а вскочила с постели.

      Девочка-прислужница чуть не бросилась бежать, увидя искаженное, покрытое багровыми пятнами лицо барыни.

      Татьяна Николаевна быстро собиралась куда-то, она оделась, причесалась, бормоча одну фразу:

      – Нет, этого не может быть!..

      Затем она ушла, приказав девочке неотступно смотреть за детьми до ее прихода, а придет она скоро.

      Было ясное теплое утро.

      На листьях и на траве еще дрожали слезинки росы, все вокруг улыбалось этой чудной улыбке утра после мглистой и дождливой ночи, которая походит на улыбку сквозь слезы на лице капризного, но милого ребенка.

      Татьяна Николаевна теперь, казалось, окончательно пришла в себя.

      Какой-то прилив энергии чувствовался в каждом ее движении.

      Она шла бодро, высоко подняв голову, глаза ее блестели, и не будь этих пятен на лице, этих признаков страшной внутренней борьбы, ее можно было бы счесть за очень счастливую женщину, наслаждавшуюся утренней прогулкой.

      Сперва она отправилась на станцию и послала сестре телеграмму такого содержания:

      «Со мной страшное несчастье, приезжай скорей.

Твоя Таня».

      Отослав эту телеграмму среди шепота и улыбок на вокзале, Татьяна Николаевна углубилась в сламотовский парк.

      Тихо шептались столетние сосны, березы и ели.

      Ароматная