Страшное дело. Тайна угрюмого дома. Александр Цеханович

холодным тоном, вовсе не гармонирующим с его сверкающими глазами и бледностью, сказал:

      – Вы пустили, ваше сиятельство, ко мне сумасшедшую.

      Приезжие

      Прошло три дня после описанной сцены.

      Татьяна Николаевна лежала у себя на даче в нервной горячке.

      На этот раз, однако, граф Сламота принял самое живое участие в ужасающей семейной драме.

      Доктор и две сиделки окружили больную, вновь нанятая няня была около детей.

      Сам граф каждый день посещал окраинную дачку.

      Он положительно не мог разобраться теперь в своих чувствах.

      Они метались между Шиловым и этой несчастной женщиной.

      Граф даже строго заметил первому, что тот напрасно обозвал Краеву укрывательницей, потому что он, Сламота, уверен в противном. Если муж негодяй, не всегда жена должна быть его сообщницей.

      Шилов согласился с этим и выразил полное сожаление в поступке, объяснив его своим болезненным состоянием.

      Тем временем, пока на даче Краевых все более и более осложнялась так ужасно начавшаяся драма, в одном из дачных поездов приближались к здешней станции двое путешественников, мужчина и девушка лет двадцати.

      Последняя была стройная, красивая брюнетка, мужчина – с приятным открытым лицом, блондин.

      Они вели тихий, но горячий разговор. Казалось, он возобновился после долгого молчания и представлял окончание тех бесед, которые они вели в течение дальней дороги.

      – Ты знаешь, – говорила девушка, – я люблю Таню так, как никого, кроме тебя, не любила на свете, и вот ты видишь, что я вся дрожу, когда разгадываю смысл этой телеграммы, думаю, что с ней случилось!.. Это такая несчастная женщина и вместе с тем такой честный и хороший субъект, что ее несчастье мне близко, как мое личное…

      – Успокойся, Анна, ради бога успокойся, – говорил ее спутник, – побереги свои силы для того, чтобы стать с действительностью лицом к лицу. Преждевременные предположения – только напрасные терзания… Поговорим пока лучше о другом.

      – О чем же?

      – Да хотя бы о том, когда мы назначим нашу свадьбу, как устроимся на первое время.

      – Какой ты эгоист, Андрей!.. Ты хочешь говорить о счастье за несколько станций до места, где Таня, может быть, гибнет…

      Оба замолчали.

      Поезд мирно громыхал, мимо окна вагона, кружась и танцуя, мелькали стволы жиденького березового молодняка…

      Пора, однако, объяснить, что путешественниками были: Анна, вызванная телеграммой Татьяны Николаевны, а ее собеседник и спутник – молодой петербургский адвокат, ездивший в уездный город, где жила Анна, в отпуск к старухе-матери. Звали его Андрей Иванович Смельский. Там молодые люди познакомились, там вспыхнуло в них взаимное чувство, и в скором времени уже готовилась их свадьба, если бы не помешала ей эта телеграмма, на призыв которой Анна поспешила, забыв все остальные свои дела и соображения.

      Между нею и Татьяной Николаевной существовала та хорошая женская дружба, примеры которой хотя и редки, но зато истинно достойны