Страшное дело. Тайна угрюмого дома. Александр Цеханович

из писем Татьяны Николаевны к Анне, которые последняя читала ему.

      Он составил характер человека в самом хорошем смысле, и вдруг тот покусился на грабеж, а она, эта женщина, которую так любила и уважала Анна, оказалась сообщницей гнусного преступления.

      Смельский в конце концов не знал, что и думать.

      Одно теперь ему хотелось: как можно скорее прийти туда и собственными глазами сделать наблюдения.

      Он комкал в руках обрывок письма Краевой с тем местом, где она несколько недель назад извещала Анну о переезде на дачу и приписывала адрес.

      «Но бог знает, – продолжал он думать, шагая по широкой тенистой дороге парка, – может быть, этот тихоня Краев, этот по виду превосходный человек, скрыл и от жены своей замысел и хотел скрыть и самое преступление?

      Недаром говорится, что в тихом омуте и водятся черти…

      Есть такие люди! Может быть, это и так, – старался он себя успокоить, – может быть, несчастная женщина и не виновата ни в чем, да и Дмитрий не прав со своими подозрениями и на нее? Увидим!»

      Он еще прибавил шагу и вскоре вышел из парка в дачную местность.

      Пройдя несколько по улице, где домики стояли рядом, утопая в листве садов, он свернул на заднюю линию и стал спрашивать дачу, означенную в адресе.

      Двое мужиков, показывавших ему сперва направление, по которому он должен идти, не выразили никакого удивления, но зато попавшаяся франтоватая горничная выпучила на него глаза и, прежде чем ответить, пристально оглядела с ног до головы.

      А потом, когда они уже разошлись, много раз подряд оглядывалась, пока не свернула за угол.

      Сестры

      Подъехав к даче, Анна увидала в садике детей и с ними толстую, очень почтенного вида няньку, такую, какие бывают около детей богатых аристократических домов.

      Тут же, около них, сидел на скамейке старик в белом чесучовом[2] костюме и соломенной панаме.

      Он разговаривал со старшим мальчиком, и тот, видимо, был доволен этой беседой и ничуть не дичился старика.

      Он помнил Аню по прошлогоднему приезду и поэтому, как только она появилась у калитки, указав на нее, крикнул:

      – Тетя Аня приехала!

      Старик взглянул на входившую молодую девушку и, почтительно приподняв шляпу, встал со скамьи, Анна невольно остановилась перед этим великолепным стариком, наружность которого была так красива и изящна.

      Но это был только миг, затем она ответила поклоном и быстро прошла через крыльцо в дачу.

      На нее пахнуло лекарствами, а из комнаты налево высунулась голова сестры милосердия в белой накидке.

      Она, словно хозяйка этого дома, спросила у Анны, что ей угодно.

      – Где Таня? Татьяна Николаевна? Я ее сестра!

      – Ах вот что! – ответила сиделка. – Сестра ваша больна… Она теперь в забытьи… Впрочем, не тревожьтесь, ей сегодня получше. Она уже перенесла кризис.

      – А Павел Павлович где?

      – Я никакого Павла Павловича не знаю.

      – Муж Татьяны Николаевны.

      – Не знаю.

      – Он уехал разве куда-нибудь?

      – Не

2

Чесуча – род ткани из особого вида шелка.