Малявка. Мария Геннадьевна Косовская

об этом глаза ее всегда становились мокрыми.

      Сашка знала, что Ващенко не любит ее, но не придавала этому значения. Что-то такое эти трое самых высоких и рано развившихся девочек – Ващенко, Антоновская и Таранник имели против нее, малявки, стоящей второй с конца строя на физкультуре. После отмены школьной формы они, одетые во все дорогое и модное (их родители были богаты в Сашкином представлении), насмехались над ее убогой плиссированной юбкой, фиолетовыми лосинами и свитером с розой из люрекса. Сашка носила их бессменно, тогда как они меняли наряды каждый день, особенно Антоновская, длинноногая, большегрудая, с тонкой талией. Именно Антоновскую Сашка считала главным своим врагом, наверное, потому, что Сашке она нравилась, нравилась до зависти, до молчаливого восхищения, и вдвойне Сашке было обидно, что в начальных классах они дружили. Но потом Антоновская стала сторониться ее, а классе в шестом возник этот тройственный союз, в котором именно она, Антоновская, в открытую, конфликтовала с Сашкой. Это она приклеила к ней грубое «Козлиха», называла ее так при всем классе, она всегда первая и громче всех говорила что-то обидное в ее адрес. Ващенко и Таранник молчали и высокомерно посмеивались. И Сашка не обращала внимания ни на Таранник, самую высокую, худую девочку класса, с длинным хвостом гладких светлых волос, ни на неприятную ей Ващенко, вытянутое лицо которой, с крупными, сильно навыкате глазами, всегда имело брезгливое, неприятное выражение. И вот без всякого предупреждения, вероломно, как написано в учебнике истории про нападение фашистов, Ващенко заложила ее. Кончался еженедельный классный час. Еленушка спросила:

      – Какие-нибудь вопросы?

      Ващенко скромно подняла руку.

      – Что ты хотела, Наташа?

      Ващенко встала и, выговаривая слова так, будто она не хочет это произносить, но понимает, что не может поступить иначе, сказала:

      – А Саша Козлова вчера сказала, что давайте Елену Дмитриевну доведем и она от нас откажется.

      Елена Дмитриевна поощряла стукачество, называя это пионерской сознательностью. Кто пинал по кабинету истории кактус? Кто запер в подсобке уборщицу? Кто курил в туалете? Каждую среду после уроков она делала из них «честных товарищей и сознательных пионеров», уверяла, что доносчик останется анонимным, надо просто написать печатными буквами имя виновника, свернуть и бросить в коробку у нее на столе. Это долг каждого советского человека. Но никто никогда не сдавал ни Женьку Казака, ни Кольку Шаманского, ни заядлого курильщика Ромку Овдеева. Класс сопротивлялся давлению тем сильнее, чем Еленушка на него давила. И вдруг Ващенко без всяких требований и поощрений, как бы сама решила выполнить долг и заложила Сашку.

      – А Саша Козлова вчера сказала…

      И Саша, сидя на задней парте, подняла от каракулей в тетради глаза и испуганно посмотрела на Ващенко.

      – Давайте доведем Елену Дмитриевну…

      Что-то тяжелое и жаркое подкатилось к Сашкиному горлу.

      – Она от нас откажется…

      Саша чувствовала, как медленно заливается лицо