Советник на зиму. Роман. Сергей Яковлев

слушавшей разговор от двери.

      – Две?

      – Две.

      – Обманет, – предположила тумба.

      – Да я его живьем съем, засранца! – заверила Постила. – Они все у меня на крючке.

      – Кроме Асмолевского. Тот осторожный.

      – Ха! Осторожный. Да он просто мокрушник! Видела бы ты вчера…

      – Значит, вы знаете про убитых? – встрепенулся Несговоров. – Как это случилось? Кто-нибудь ведет расследование?..

      Тут Постила впервые подняла на него глаза. Трудно было ожидать от смазливой молодой женщины такого хищного взгляда исподлобья.

      – Вы все-таки насчет жилья или по другому вопросу? – ехидно уточнила она. – Если по другому, давайте займемся другим. Я не против.

      – Мы насчет жилья! – торопливо заверила Даша, предостерегающе впиваясь в руку дяди ноготками.

      – Простите, – повинился Несговоров.

      – Ничего. Не стоит упоминания, как говорят штатники. Вам надо встретиться с Кудакиным. Негробов утверждает, что вы вчера добровольно подписали отказ от жилплощади… Учитывая некоторые щекотливые обстоятельства…

      – Щекотливые обстоятельства?

      – Ну да. Ведь вас застали в одной постели с несовершеннолетней.

      – Послушайте!..

      – Я передаю то, что мне сказали. Еще раз говорю, повидайтесь с Кудакиным и потребуйте от него копию бумаги. Если ваша подпись подделана, он будет отвечать.

      – А мы?..

      – Вы по суду вернете себе жилье. Или, раз уж там все сломали, вам должны предоставить другое равноценное. Придется походить, дело не быстрое.

      – Спасибо, – промолвил Несговоров задумчиво.

      – На здоровье. Не стоит упоминания. Заявленьице-то напишите.

      – Что?..

      – Вы все-таки у меня на приеме побывали. Пригодится. Окса-ан! Ты на концерт пойдешь?..

      У Несговорова кончалось второе – или которое там по счету? – дыхание. Больше всего он хотел дотащиться до чердака, рухнуть на узлы и уснуть мертвым сном. Стужа не пугала: с минувшей ночи он так назябся, что чувствовал себя кем-то вроде рыбы или лягушки – влажным, скользким и ледяным… Даша молчала, ни в чем дядю Вадика не винила, но уже ни на кого кроме себя, похоже, не рассчитывала; между ее бровей пролегла печальная мудрая складочка.

      Площадь перед театром была запружена нарядными людьми. Сверкающие черным лаком машины подвозили все новых гостей. В стороне вопросительным знаком маячила долговязая фигура в драповом пальто и теплом шарфе.

      – Вы тоже пришли на праздник? – смущенно спросил Викланд, узнав Несговорова. – Здесь, говорят, будет весь бомонд? У меня пригласительный билет фри ов чардж… Как это по-русски? Бесплатно, но пожертвования принимаются.

      – Пожертвования? Для семей погибших?

      – Как вы сказали?.. Ах, это шутка! Да-да. Мы с вами провели славную ночь. Это не забудется. У меня такое было в конце шестидесятых, когда я только поступил в университет… Мы воевали с полицией! Забаррикадировались в аудиториях