Советник на зиму. Роман. Сергей Яковлев

его личность сейчас устанавливается органами правопорядка. Остальных ждет участь погибших сирот…

      – Что он там несет! – простонал Несговоров, скрипнув зубами.

      – Что ваша личность устанавливается, – с деланной серьезностью доложил Викланд. – Вы знаете оратора? Кажется, он настроен демократически?

      – Опасны не Кудряшов, не советники: им уже приготовлены места в камерах, – продолжали надрываться динамики. – Обещаю вам, что там у них не останется никаких привилегий. Опасны и заразительны идеи, которые пропагандируют их многочисленные агенты среди выживших из ума стариков и старух, бродяг, алкоголиков и наркоманов. Этот сброд, одержимый чумным бредом равенства, тянет нас в позавчерашний день. Всех, всех под одну гребенку – вот их мечта! Оглянитесь, друзья, вокруг, проверьте, нет ли рядом с вами тайных врагов свободы. Будьте бдительны! Давайте скажем все дружно: сво-бо-да! сво-бо-да! сво-бо-да!

      «Сво-бо-да!» – принялась завывать площадь…

      Сомнений не осталось: это был Асмолевский. Утешало лишь то, что он живой и невредимый, у всех на виду, а значит, и слухам про покушение конец.

      – Обозленный бродяга и нищий – вот он, друзья, наш враг! Давайте скажем: смерть кудряшовцам! Смерть! Смерть!..

      «Ур-р-ра!!!» – вопили на площади. Крики усилились, среди них были и отчаянные. Несговоров оставил кисть и подошел к окну. Одна часть толпы, подбодренная воинственными кличами Асмолевского, навалилась на другую. Теперь дело уже не ограничивалось снежками: в ход пошли бутылки, камни, заранее припрятанные железные прутья. Упавших затаптывали и били ногами. Кто-то рослый, с голо блиставшей при свете костров заостренной макушкой, размахивал направо и налево горящей головней. Несговорову показалось, что это Щупатый…

      Грузовик взревел, развернулся и укатил, провожаемый затихающим звоном чердачных стекол.

      Башня молчала, глухо чернея окнами. Солдаты из оцепления безучастно глазели на драку, которая то затихала, то вспыхивала с новой силой.

      Маранта вернулась незаметно, подсела к огню и вынула из-под накидки несколько свечей и сверток. В промокшей газете лежали четыре полураздавленных вареных яйца, обломок зацветшего батона, сухая сырная корка и банка с остатками чего-то вязкого на дне.

      – На ужин хватит! – сказала с вызовом, первой храбро счищая грязную скорлупу с яйца.

      – А! – произнес Викланд, потирая руки.

      – Грибной соус? – любезно предложила Маранта, протягивая ему банку. – По запаху судя, грибной.

      – А! Да-да, – вежливо кивнул Викланд. – Это вкусно.

      – Кто же для нас все это… приготовил? – вымолвил Несговоров, заглатывая пустую слюну.

      – К вопросу о чистоте! – иронически прокомментировал Викланд, обмакивая в банке свой кусок сухаря.

      – Кто бы он ни был, – с досадой отпарировала Маранта, – мы должны быть ему благодарны. Ваша мама готовила вкуснее? А сейчас вы сами себе готовите? Кстати, Даша там найдет что поесть?..

      – Я