Белый Кремень. Михаил Авинирович Савинов

такого менялу на переходе, надо хорошо знать места их остановок.

      Они пересекли тропу и углубились в сумрачные, неизвестные леса. И только вечером второго дня, когда они пришли в излучину небольшого весёлого ручейка с прудами бобров, отец сказал:

      – Вот здесь и поселимся пока!

      Потом поднял с земли позеленевший кусок кремня:

      – Люди жили – и мы поживём!

      Так началась иная жизнь – без частокола, без сородичей… Но человек привыкает ко всему, а отец по праву считался лучшим из охотников в Лососьем роду. Даже с менялами в конце концов получилось, вот только сейчас соль уже была на исходе. Собирались пойти на тропу снова, но лето только началось, менялы обычно ходят позже. А потом случилась та свинья…

      При воспоминании о свинье Энке остановился и вздрогнул. Снова перед глазами мелькнули серая щетина на хребте зверя и окровавленные клыки.

      Он оперся о ствол толстой осины, успокоил дыхание. Ладно. Как бы оно ни было в прошлом, сейчас надо было сосредоточиться.

      Отпустив из головы мысли о свинье, отце и бесчестном вожде Уэнунте, Энке зашагал к реке. Какой прок во всех этих раздумьях, если надо добыть рыбу? А добыть надо во что бы то ни стало.

      Под ногами Энке извивалась едва заметная тропа. Не человеческая тропа, звериная. Как и все такие тропы в здешних местах, она тянулась к реке. Энке нашёл эту тропку днём раньше и, не особенно рассчитывая на удачу, смастерил лыковую петлю. Сейчас, подходя к берегу Пограничной реки, он проверил ловушку – пустая петля так и висела над тропой на высоте оленьей головы. Да, это было бы слишком легко…

      Этот участок реки Энке знал, как собственную ладонь. Он разведал здешние места в прошлом году. Берег здесь низкий, но прочный, не топкий. Река делает петлю, образуя небольшую мелководную заводь, в которой всегда есть рыба, и не мелочь какая-нибудь, а такая рыба, которую удобно брать острогой.

      Правда, отец не раз предостерегал его против реки. Река в Море течёт, а от Моря надо держаться подальше. Впрочем, именно страх перед Морем хранил их. Поселись они ближе к селениям – кто-нибудь из ретивых сородичей, желая выслужиться перед Уэнунтом, мог бы попытаться найти и убить изгнанников, объявленных вне закона. А вот в сторону Моря тавальды ходить побаивались…

      Энке осторожно выглянул из кустов.

      Никого не было видно. Пограничная река неспешно катила свои воды по извилистому руслу. Пели, перекликались птицы. Время песен уже подходило к концу – близился День большого солнца, самый длинный день в году. Сейчас чаще слышался писк птенцов, чем задорные песни отцов птичьих семейств. Но некоторые продолжали свистать по-весеннему, давая понять соседям, что место занято. Особенно отличался зяблик на ближней осине.

      «Вот же не лень ему!» – подумал Энке.

      Заводь открылась на своём положенном месте. Ветра не было, и над гладкой поверхностью воды густо висели синие стрекозы.

      Энке шагнул к берегу, и в это