Белый Кремень. Михаил Авинирович Савинов

в лесу.

      Энке минуло пятнадцать зим, а отец… Отец и сам стал теперь кёйокуком.

      Двенадцать дней назад.

      Тогда они отправились на север – разведать поселение бобров на однойдалёкой речке. Оба взяли копья. Отец – своё, настоящее, с остриём из белого кремня и разрывными знаками на древке. Энке взял своё – без каменного наконечника, с заострённым деревянным концом. Такое копьё считалось «детским», и отец обещал ему сделать этим летом настоящее копьё, оружие охотника и воина. Ведь Энке исполнилось пятнадцать зим, и он должен был проходить в этом году Испытание и получить взрослое имя. Но кто станет устраивать обряд изгнаннику?

      Впрочем, отец сказал ему весной:

      – Сын, ты умеешь больше любого мальчишки твоих лет из нашего бывшего рода. Ты готов. Я тебя сам испытаю по всем правилам, и дам тебе имя.

      Испытание по обычаю приходится на День большого солнца. Вот, пожалуйста, до Дня осталось всего ничего, и…

      Отца нет. И никакого Испытания не будет.

      Впрочем, «детское» копьё было хорошим оружием, оно нравилось Энке. Сработанное под его рост из крепкого молодого клёна, оно хорошо слушалось хозяина и ни разу не подвело. Самой большой удачей копья стала молодая косуля, которую Энке добыл прошлой осенью. Сам добыл, один, без всякой помощи отца. Всё сделал правильно – выследил, подобрался с подветренной стороны, метнул копьё, поразил, выждал, пошёл по кровяному следу, добрал и разделал. Теперь шкура косули вшита в его рубаху, а из маленьких рожек вышла отличная рыболовная острога.

      …Они вышли рано утром, и шагали без привала почти половину дня. Наконец, услышали шум ручья, текущего через плотину бобров. И вдруг отец встал, как вкопанный, даже ногу на землю не опустил – из папоротников навстречу им выкатился полосатенький поросёнок. Полоски на его шкуре были тёмные, как у совсем маленьких детёнышей обычного кабана, но ростом этот малыш был выше колена взрослого человека.

      – Беги… – еле слышно выдохнул отец, рукой отталкивая Энке назад.

      Полосатый тоненько визгнул. И тут же между осинками возникла мать-свинья.

      Сначала Энке увидел только высокую тень, потом отец толкнул его сильнее, крикнул: «Не оглядывайся!», потом Энке прыгнул вперёд и пробежал пару шагов, потом сзади раздался крик отца и Энке нарушил приказ, оглянулся.

      Он увидел, как свинья длинным рылом подбросила отца вверх и уже в воздухе перехватила зубами поперёк туловища. Страшный крик оборвался влажным хрустом. На смятый папоротник брызнула кровь.

      И тогда Энке бросился на свинью – с детским копьём против огромного зверя, чей рост превосходил человеческий почти в два раза.

      У него не было чёткого замысла, он вообще плохо сознавал, что происходит. Ясной была лишь одна мысль – нельзя бросить отца, надо что-то делать. Повезёт – поразить свинью, а суждено погибнуть – так вместе.

      Энке с криком прыгнул вперёд и вверх, надеясь угодить остриём копья в свиной глаз. Но зверюга, не выпуская тело отца из пасти, мотнула головой, и юноша промахнулся. Копьё оцарапало крепкий покатый