Белый Кремень. Михаил Авинирович Савинов

труда. Но те, кто сейчас захватил в плен Энке, принадлежали не к ренонам, моринам, тайверам или нитинатам, а к тому племени, имя которого вообще редко произносилось вслух. И всё же из их речи выделялись знакомые слова.

      Дым. Люди. Идём. Надо. Не надо. Дым.

      «Дым» – значит, один из врагов, рыская по лесу, почуял дым хабагана!

      Мать ходит плохо и вдобавок кашляет. Её, наверно, сразу убьют. Сестрёнка… сейчас Эйе четырнадцать зим. Она почти годится в жёны. Её продадут, или…

      При этой мысли Энке резко дёрнулся, и тотчас же один из державших его воинов, самый молодой в этой ватаге, выхватил из оплётки нож. Пленник увидел перед самым лицом бешеные глаза врага. Воин оскалил зубы в мерзкой улыбке и, ни слова не говоря, точным движением ножа распорол рубаху на животе Энке, сильно оцарапав кожу. Старший сэйд резко сказал что-то, положил руку на плечо воина, и бешеные глаза исчезли.

      Энке ощутил сильное желание убить врага немедленно. Эх, всё-таки не всему научил его отец! Обленились, изнежились тавальды! Выследить зверя, подстрелить птицу, насадить рыбу на острогу – могут. А сражаться с врагом? Движения Военного танца знают все мужчины, но кто знает настоящие приёмы копья или ножа? Опасно Море и впадающая в него Пограничная река – и тавальды предпочли уйти от Моря в глубину лесов, отдать ничейную землю. Да, стало проще жить, лишь изредка случаются распри между родами, и совсем редко – войны пограничных родов с тайверами на юге или моринами на севере. Уэнунт изгнал отца – и это было самое большое событие в селении Лососьего рода за пятнадцать лет. Знал ли отец о том, что враг посещает ничейную землю, хоть никто и не живёт на ней? Возможно, догадывался, но поди теперь спроси его об этом… Эх, знать бы сейчас военное искусство так же хорошо, как приёмы охоты!

      Сэйды между тем продолжали спорить. Хотя они, как и подобает на войне, говорили тихо, их жесты и манера речи были весьма красноречивы. Энке понял, что трое врагов – те, которые вели его, и ещё один – не хотят идти к хабагану, но на этом настаивал самый старший из воинов, с проседью в волосах.

      Старший-то старший, но… не вождь. Это пленник тоже понял быстро. Нет в этом сэйде той силы, которая заставляет людей повиноваться без слов и обсуждений, нет того, что тавальды и тайверы зовут «ву», а морины – «хо». У отца было это самое ву, его всегда слушались, а с вождём Уэнунтом многие старые воины спорили, и порою в этих спорах он сдавал назад. Тут, как догадывался Энке, крылась одна из причин изгнания, завидовал Уэнунт, но что он мог сделать? Сила ву либо есть у человека, и тогда при случае из него может получиться вождь или даже герой, либо её нет… Энке слыхал о незадачливых воинах-трусах, которые пытались заполучить ву, закаляя себя постом и особыми грибами, но ни разу это не принесло успеха.

      Старший сэйд не приказывает – он убеждает. Убеждать он, впрочем, умеет. Вот уже двое несогласных закивали головами. Последнего они увещевают