Рыцарский пояс. Тень Северного креста. Итела Карус

почудилось ей в этом седом худощавом мужчине, что смотрел на нее с чрезвычайным волнением и не мог больше сказать ни слова.

      – Дедушка! – Девушка устремилась к нему и, подбежав, упала ему на грудь, заливаясь слезами.

      По щекам мужчины тоже бежали слезы, но это были слезы огромного облегчения. Он прижимал к себе внучку, которую уже и не чаял увидеть живой, гладил ее по спине, по голове и не мог прийти в себя. Все вокруг замерли, тишина установилась такая, будто на площади никого и не было, кроме этих двух родных людей, что встретились нежданно-негаданно.

      Первым опомнился мужчина.

      – Что же мы стоим здесь, на площади? – воскликнул он. – Пройдемте в мой двор.

      Он сделал знак вознице, и тот снова вскарабкался на козлы и приготовился ехать, куда ему укажут. Воины отряда во главе с ладным синеглазым молодцем выстроились по бокам повозки.

      – Ты, что ли, главный тут будешь? – обратился к синеглазому Каролис.

      – Я, господин, – охотно отозвался тот. – Стешко меня зовут, я десятником был у боярина Судислава.

      Сказал и потемнел лицом.

      – За мной ступайте, – велел староста и двинулся вперед, обнимая за плечи Виляну, не в силах отпустить ее от себя ни на минуту.

      Во дворе старосты забегали работники, поняв, что радость пришла к их господину. Они приняли коней у воинов, помогли найти место для повозки и разгрузить ее. Виляна пошла вслед за дедом. Здесь теперь, видно, будет дом ее, коли в родном Киеве не осталось ничего. А позднее узнали они, что все пожгли татары окаянные.

      – Как хорошо, внученька, что ты ко мне приехала! – приговаривал пожилой мужчина. – Здесь тебя никакой супостат не достанет. Раньше на нас крестоносцы частенько наваливались, но теперь, после того как наш князь вместе с королем им руки-то поотбивал, они поутихли. Хотя в иных местах, говорят, и сейчас пошаливают.

      – А бабушка моя где же? – удивилась девушка.

      У деда глаза враз погасли.

      – Уж почитай пять годков, как нет ее, – ответил Каролис. – Один я остался, один-одинешенек. Но теперь Бог привел ко мне тебя. А ты, Виляна, вылитая Рогнеда! Если и характером в нее, то нелегко с тобой мужу будет.

      – А вам разве трудно было с ней?

      – Так я ж ее любил больше жизни, да и она меня тоже, – проговорил печально.

      – Вот и я только по большой любви замуж пойду, – упрямо тряхнула головой внучка и вдруг опять расплакалась, вспомнив батюшку своего, которого очень любила.

      – Ну не плачь, не плачь, дитятко, – утешал ее дед, – тех, кто ушел от нас, не вернешь, так уж жизнь устроена. Будешь жить здесь, со мной. И мужа тебе хорошего найдем.

      Виляна еще раз всхлипнула и затихла. Батюшки больше нет, как и дома родного, но, к счастью, есть дед. И нужно привыкать к новой жизни.

      На другой день, после того как приезжие отдохнули с дороги, отоспались и Каролис обо всем перетолковал с внучкой, он отправился в замок к наместнику Ремунасу. Тот, как всегда, принял его приветливо и очень удивился,