Рыцарский пояс. Тень Северного креста. Итела Карус

получилась схватка, правда, недолгая. Тевтонцев застали врасплох, и хотя они, с их отличными воинскими навыками, сориентировались довольно быстро и попытались перестроиться в оборонительную позицию, чтобы отбить атаку, преимущество было не на их стороне. Да еще мужики местные из ближнего леска налетели и принялись размахивать своими огромными дубинами, добивая тех, кто свалился на землю. Меньше чем через полтора часа все было кончено. Тевтонцы полегли все. У Иванкаса были потери – трое убитых и четверо тяжелораненых. Сильно пострадали воины, в строю остаться уже не могли, им была нужна срочная помощь. Ее они вскоре получили от тех селян, которых спасли от гибели. Раненых разобрали по домам, за ними взялась смотреть старая, опытная бабка-травница. Остальным помогли похоронить погибших товарищей и сбросить в общую яму убитых крестоносцев, обчистив их прежде до нитки. Отряду Иванкаса достались добрые кони и хорошее оружие, которое никогда не бывает лишним. Да и доспехи немецкие, хоть и не рыцарские, а всего лишь изготовленные для кнехтов, тоже сгодились.

      Потом, оставив раненых и добычу в селе у жмудинов, отряд двинулся на другую сторону границы. Решили увидеть своими глазами чего стоит замок крестоносцев и, возможно, привет им оставить, наподобие того, что сами получили.

      Замок и правда оказался крепким – не подступись. Городские стены высокие, а за ними на небольшом холме сам замок, своей стеной обнесенный. Тут армия нужна, отряду в три с половиной десятка человек делать нечего. А достать этих нелюдей, именем Христа прикрывающихся, хотелось очень, прямо руки чесались.

      Иванкас внимательно рассматривал крепость, задумчиво щурясь. Потом заговорил:

      – Отец рассказывал мне, что лет этак семьдесят назад литовский князь Кейстут, отец нашего князя Витовта, без конца воевавший с крестоносцами, собрал силу немалую, перешел границу, с ходу взял и город, и крепость Велау и сжег их дотла. Город немцы потом отстроили, а крепость даже восстанавливать не стали. На этом месте позднее поставили францисканский монастырь. Но то было другое время. А нам крестоносцы проклятые руки договором мирным связали, сами же бесчинствуют на границах вовсю. Но и мы не лыком шиты. Коль крепость взять не можем, то вдоль границы немного прогуляемся. Им будет потом на что посмотреть.

      И отряд двинулся по сельской местности. Здесь жили те же жмудины, только под немецкий сапог попавшие. Они охотно сдавались в плен и уходили на ту сторону, уводя с собой семьи и скот. А дома и поля потом воины пожгли. А когда дым от пожаров поднялся высоко, ушли на свою сторону. Старый Гуго фон Пфальтцер был вне себя от ярости, когда узнал о погроме на границе и так и не дождался возвращения отряда отборных воинов. Он тут же отправил жалобу своему комтуру в Балгу, но тот ответил, что шум поднимать они не могут: великий магистр их не поддержит. Он, конечно, попустительствует своим рыцарям, когда те бесчинствуют на приграничных территориях, но вслух должен негодовать и осуждать. Руки-то у него связаны, а король Владислав о приграничных делах все знает и, чуть