Охота за древом. Стихи и переводы. Александр Милитарев

с Богом,

      только что не трудись платком махать за порогом

      а я сактируюсь с зоны пойду по следам таежным

      коридором зеленым пройдусь по твоим таможням

      мне нечего в декларации предъявить чтоб качать права

      и кочевой моей нации все это трын-трава

      дети да воспоминанья неподотчетный скарб мой

      это не расставанье это прощанье с кармой.

(май-август 2005, Бронкс-Москва)

      Сыну-2

      Если умру, ты меня забудешь

      (я тоже не помнил, что было в пять),

      с полгода «а папа?» спрашивать будешь,

      чтобы на годы забыть опять.

      Жена, с которою не сложилось

      по моей одной, как всегда, вине,

      не окажет мне последнюю милость —

      сыну рассказывать обо мне.

      Не подскажет с моей роднею общаться

      (да что тебе в той московской родне?).

      И только, быть может, лет в тринадцать

      ты спросишь с опаскою обо мне.

      Ну был – профессором и вроде поэтом,

      был да сплыл в неясную синь…

      Тебе ль, осиянному Новым Светом,

      до древ, до евреев и до Россий?

      Но в поиске робком простых ответов

      на вопросы, скопившиеся за тридцать веков,

      ты наткнешься средь старых книг на этот

      невесомый томик моих стихов41

      и увидишь древо, и услышишь голос,

      настоянный на цикуте любви и боли,

      и почувствуешь жажду, и испытаешь голод

      по тому, что ушло, не вернется более.

      И заплачешь как взрослый, и станешь молиться

      по-детски кому-то, кто б вернул отца,

      и это будет твоей бар-мицвой.

      И будешь выслушан до конца.

      Тут ты, собеседник мой приватный,

      вздохнешь: «Наверное, я был неправ»

      и руль времен крутанешь обратно,

      меня с обочины подобрав.

      И скажешь: «Как есмь я первопричина

      всему – безглазая, погоди.

      Ступай, сынок, воспитай мне сына,

      у нас с тобою все впереди».

      И вернешь меня в Гарлем, положишь рядом

      с тельцем, что сразу прильнет ко мне.

      И не узнать, что мировой порядок

      ради нас поменялся в забытом сне.

(Гарлем, октябрь 2009)

      «Наш любимый юбиляр…»

      Б.М.Бернштейну на 90-летний юбилей

      Наш любимый юбиляр

      ни хрена еще не стар!

      Избежав советских нар

      и патриотичных свар

      в солнечной Эстонии,

      ты, тая в мозгу пожар,

      выпускаешь легкий пар

      (это тоже редкий дар),

      слушая симфонии.

      Если жить хотя бы до ста,

      по пиндосовскому ГОСТу,

      девяносто – это просто

      шаг вперед и точка роста,

      и дождемся чуда мы:

      Боря наш подлечит глаз,

      снова вспрыгнет на Парнас

      и ужо завалит нас

      новыми талмудами.

      Ты

41

Имелся в виду мой тоненький сборник «Homo tardus. Поздний человек» 2009 года.