Охота за древом. Стихи и переводы. Александр Милитарев

для меня стал образцом и тайной.

      В преемники я был назначен с детства

      семьей. Был худшим для нее из бедствий

      его уход, внезапный и летальный.

      Последний труд его монументальный,

      оборванный, достался мне в наследство,

      а я и знать не знал, по малолетству,

      что путь мой мечен в перспективе дальней.

      Что ж, я издал, спустя тридцатилетье,

      сей труд, снабдив вступлением пространным27,

      и это для семьи была победа

      (жаль, бабки уже не было на свете).

      Но я сейчас не про себя – про деда.

      Он рос в местечке и в семействе странном.

      3.

      Он рос в местечке и в семействе странном:

      отец – хасид, наполненный псалмами,

      и ляйпцигский профессор дед по маме,

      умерший рано и с пустым карманом.

      Шла дочкам, в Русслянд сосланным, приданным

      культура Гаскалы28. На лушне-маме29

      общаться в лавке и кой-как с мужьями

      они могли, но как на иностранном.

      Такая жизнь казалась горше плена,

      и счеты с ней красавица Елена

      свела, как отстрадала третьи роды,

      и с мачехою стали жить сироты.

      Дед послан был учиться в ешиботе30,

      но мамин – Гейне был язык и Гете.

      4.

      А мамин Гейне был язык и Гете.

      И быв отцом за вольнодумство порот,

      пройдя бар-мицву31, он подался в город

      от сна патриархального и гнета.

      В гимназии был опыт ешибота

      полезен. Дед-филолог был бы горд:

      для внука грызть гранит науки – спорт,

      а языки давались просто с лету.

      На испытаньях на вопрос «Кто вас

      готовил к нам из профессуры местной?»

      ответив «сам», услышал «неуместна

      здесь ложь», но в пятый был зачислен класс.

      И так барьер процентный одолев,

      у теток жил, двух прогрессивных дев.

      5.

      Из тетушек, двух прогрессивных дев,

      одна потом в Америке училась

      и там, туземцам в радость, отличилась,

      помочь создать компартию успев.

      Еврейскую утопию воспев

      для негров, видя, что погорячилась,

      в свой рай, в свой край родимый воротилась

      как раз к тридцать седьмому – но не сев,

      и тихо умерла в своей постели

      (спас от судьбы, видать, еврейский Бог,

      хоть выбить дурь марксистскую не смог).

      Уже прозревший, сдерживался еле

      дед в спорах с ней. Она в ответ кричала,

      но – чистая душа – не настучала32.

      6.

      Да, чистая душа, не настучала.

      Идем назад: германская война,

      пятнадцатый… А деду горя мало:

      трактат он пишет «Солнце и луна»

      про

27

С. С. Майзель «Пути развития корневого фонда семитских языков». Ответственная редактура, составление, вступительная статья, дополнения, индекс слов и корней А.Ю.Милитарева. M., 1983.

28

Гаскала (еврейск. ха-скала́ «просвещение») – движение, возникшее в конце 18 в. в интеллектуальной среде европейского, прежде всего германского, еврейства и стремившееся к интеграции в европейское образование, науку и культуру.

29

Мама-лушн – родной («мамин») язык немецких и восточноевропейских евреев, т.е. идиш.

30

Ешибот (еврейск. йешива, множ. число йешивот «сидение, заседание») – высшее еврейское религиозное учебное заведение.

31

Бар-мицва (бар – арамейск. «сын», мицва – еврейск. «заповедь») – обряд инициации еврейских мальчиков, достигших 13 лет, символизирующий физическое и духовное совершеннолетие.

32

Уже после публикации этих сонетов выяснилось, что, доверившись своей детской памяти, плохо усвоившей разговоры и рассказы взрослых, я все перепутал и образ этой тетки С. С. Майзеля исказил. Исправляю эту непростительную ошибку: Елизавета Захаровна Майзель попала в Америку через Владивосток вместе с частями Чехословацкого корпуса (в котором она, по-видимому, работала сестрой милосердия). Там она вступила в МОПР (Международная организация помощи революционерам), но ни в каком создании Компартии США не участвовала. Вернувшись в СССР в 1934 г., она от своих коммунистических идеалов полностью отошла и вполне разделяла взгляды С.С.Майзеля (спорила с ним с коммунистических позиций как раз другая его тетка – Белла Захаровна). Она была высокообразованным человеком, страстным меломаном (будучи в Штатах, переписывалась с Леопольдом Стоковским) и немало способствовала интеллектуальному воспитанию дочерей своего племянника – Елены и Заиды. Умерла в 1942 г. в эвакуации в Томске.