Дерогативно маркированные этнонимы в английском языке. Татьяна Александровна Цебровская

то и язык – отражение культуры.

      2. Второй подход существует в рамках гипотезы Сепира-Уорфа.

      Неогумбольдтианцы Э. Сепир и Б. Уорф, выдвинувшие так называемую «гипотезу лингвистической относительности», обосновали определяющую функцию языка в формировании личности и взгляде на окружающий мир. Согласно Б. Уорфу, грамматика языка играет формообразующую роль в процессе мышления, программирует и руководит умственной деятельностью индивида, выступает средством анализа и синтеза переживаний [150, с. 174]. Следуя их мысли, способ мышления англоязычных и русскоговорящих людей будет существенно отличаться вследствие грамматических различий между языками; языковая картина мира также будет различаться.

      Краеугольным камнем гипотезы является тезис об ограниченных возможностях познания в системе бытия вследствие особенностей данного языка. Б. Уорф утверждает, что «мы расчленяем природу в направлении, подсказанном нашим языком. Мы выделяем в мире явлений те или иные категории и типы совсем не потому, что они самоочевидны, напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впечатлений, который должен быть организован нашим сознанием. Мы расчленяем мир, организуем его в понятия и распределяем в значения так, а не иначе, в основном потому, что мы участники соглашения, предписывающего подобную систематизацию» [150, с. 174—175].

      Данная гипотеза была актуализирована, доработана и нашла отражение в трудах Л. Вайсгербера и Д. Хаймса. На гипотезу лингвистической относительности Сепира-Уорфа неизменно ссылаются культурологи, поскольку она помогает осознанию фактов языка, не поддающихся объяснению иными способами [100, с. 61].

      – В рамках третьего подхода предлагается рассмотрение языка как составной части более обширного явления, а именно, культуры. Итак, язык – это орудие культуры, действительность нашего духа, лик культуры, напрямую выражающий особенности национальной идентичности [100, с. 59—61].

      В 1924 году Э. Сепир в статье «Культура подлинная и мнимая» предложил неожиданную трактовку сущности культуры. Взволнованность относительно современного ему состояния культуры, а также явления, которое принято называть культурой, однако, по сути, не являющееся таковой, проходит в ней красной нитью [126, с. 465—493].

      Э. Сепир выделяет три базовых определения понятия культуры, функционирующих в обществе, определяя первое как «охватывающее любые социально исследуемые черты человеческой жизни, материальной и духовной» [126, с. 466]. Поскольку данные характеристики применимы к любой социальной группе (например, к диким племенам) и не содержат свойств, выражающих ценности, Сепир ставит под сомнение правомочность применения данного определения к культуре и находит его более подходящим для описания понятия цивилизации.

      Вторая общепринятая трактовка культуры, согласно ученому, основывается на «условном идеале индивидуальной благовоспитанности» [126, с. 467], который сводится к типичным знаниям и поведению,