Волчара. Александр Евгеньевич Режабек

Режиссер не согласился, чтоб он сдох. Надо же, предпочел эту сучку Троекурову, – злобно сказала она и по-детски заплакала.

      У меня отлегло, что проблема не во мне, и на удивление быстро внутри поднялась девятым валом волна совершенно искреннего гнева.

      – Как прокатили? – негодуя переспросил я. – Да как они могли! Тебе остальные актриски и ноги мыть не достойны.

      Машка криво улыбнулась и благодарно на меня посмотрела.

      – Ладно, – вяло произнесла она. – Переживу. Мне все равно сейчас не до этого. Пойдем лучше кушать.

      Я достал коньяк, и мы, сидя за столом, провели далеко не самый веселый вечер. И почти не разговаривали. Я еще как-то пытался ее утешить, но она только отмахивалась. А зная ее характер, я со своим сочувствием боялся перегнуть палку. Очевидно, ей просто было нужно время, чтобы успокоиться и собраться с силами. А что это вскоре произойдет, я не сомневался. И тогда, киношники, поберегитесь.

      А так Машка, похоже, вернулась ко мне основательно. Во всяком случае, ее вещи были расставлены по обычным местам. Она по-прежнему стала исчезать по утрам по своим делам, а я, аккуратно повязав галстук, ходил на службу. Ни она, ни я не обсуждали тему ее беременности, но оба с опаской ждали момента, когда она пойдет на «чистку», аборт то бишь.

      В один из дней на работу позвонила Нина. Звонить мне домой она, видимо, уже не решалась.

      Мы обменялись парой вежливых фраз, а потом она извиняющимся тоном и, подчеркнуто называя меня на «вы», сказала:

      – Родион! Вы меня простите уж, что я тогда этим звонком неловко влезла в вашу личную жизнь. Это было просто девчачье любопытство.

      Я, по-честному, не сильно-то и обиделся и сам собирался набраться духу и позвонить, но теперь, благодаря ее звонку, даже получил позиционное преимущество. Она набрала мой номер первой.

      – Да что вы, Нина Наумовна, – съехидничал я. – Вам не о чем беспокоиться. Моя, как вы тогда выразились, любовница просто от меня ушла. А так все хорошо.

      Я, понятное дело, говорил ехидным тоном, но ее реакция меня слегка поразила.

      Вначале была пауза, и я телепатически чувствовал, что Нина в ответ на мои слова начинает обижаться, но потом что-то изменилось, и она переспросила с любопытством:

      – Что? Она и вправду ушла?

      Если б я стоял, то так бы и сел. Эта девчонка влюбилась в меня, что ли?

      Я молчал в трубку, не зная как реагировать. Надо было бы отшутиться, но чувство юмора почему-то оставило меня. Тем более что Нина своим вопросом, не подозревая, поскребла по больному.

      – Родион! – как ни в чем не бывало, продолжала она уже на «ты». – Расслабься. Твоих женщин я у тебя не отбиваю, да и не знаю, как это делается. Но мне сидеть одной скучно. Может, пойдем снова в кино? Я тебе куплю жвачку, если захочешь. А будешь хорошо вести, то и пиво.

      Глупо сознаваться в собственной непоследовательности, но я был рад ее предложению и согласился.

      И снова у нас было легкое, бездумное, романтическое, если хотите, детское свидание,