Танец мотылька. Диана Билык

а еще больше, не хочу говорить о Марке.

      – Ко мне заходил следователь… – и Вера Васильевна бьет по самому больному, – он просил провести с тобой беседу о муже.

      Неслышно скриплю зубами. Охаю от нового прострела в ребрах. Дышать становится тяжелей, вместо вдоха неприятный булькающий свист.

      – Виктория, ты точно в порядке?

      – Кажется, – отвечаю с усилием.

      – Послушай, все что ты здесь скажешь, будет только между нами. Только если, конечно, ты не убила кого-то, – сквозь улыбку женщины пробивается серьезный настрой. – Лишь тогда я буду вынуждена дать показания. Так как у нас не стандартное посещение, я обязана открывать следствию нужные детали.

      Замираю от ее слов. Что она несет? Кого убила? О чем речь? Женщина продолжает:

      – То есть врачебная тайна не полностью в твоем распоряжении, но личные темы я не буду выносить из кабинета. Понимаешь меня?

      Не понимаю. То есть: я скажу личное, о том, что не помню мужа, и, если это окажется важным для расследования – моя тайна будет раскрыта? Хорошенький расклад. Тетенькая, вы, наверное, не в своем уме!

      – Вика? – переспрашивает меня психотерапевт и ласково улыбается. И я не верю этой улыбке. Не. Ве. Рю!

      – Что? – хочется зарычать, но я смахиваю на дурочку: притворяюсь, что не поняла вопроса.

      – Расскажи мне о Марке, – она слегка отклоняется на спинку кресла. Оно скрипит.

      Я – букашка в банке. Мне не хватает воздуха.

      – Он – хороший, – выговариваю, а сама ищу за что зацепиться взглядом, чтобы не показывать этой мучительнице глаза.

      – Ты говоришь как-то не уверено.

      – Я не знаю, что еще сказать…

      – Ты любишь его?

      Незримый удар под дых, который выбивает остатки воздуха. Тут же простреливает от спины до груди, отчего хочется сложиться пополам.

      – Вика, ты не можешь уклоняться от вопросов. Ты должна отвечать.

      – Наверное, – бормочу, а сама едва ли нахожу силы сделать вдох. Неужели она не видит, как меня ломает?

      – Если ты думаешь, что сможешь избежать этого – ты заблуждаешься. У меня история болезни на столе, и я знаю, что у тебя ничего серьезного, так что, не ломай комедию, – Вера Васильевна говорит странно, резко и надменно. Она совсем не похожа на врача, который помогает душам.

      Меня бросает в пот. Вытираю пальцами крылья носа. Заношу руку, чтобы просушить лоб, но вспоминаю о порезе и оставляю затею.

      – Вика, ты любишь Марка? – настойчивей спрашивает психотерапевт.

      Я решаю, что кивка будет достаточно. Так не хочется слышать собственное вранье.

      Женщина улыбается:

      – Хорошо. Расскажи самое яркое впечатление, связанное с мужем.

      Дыхание все еще затруднено, я хриплю, немного откашливаюсь и понимаю, что мне нечего сказать. Придумать? Но это же выяснится. Это будет потом. Как я хочу домой! Там все станет ясно. Есть родители, которые подтвердят эту путаницу, братья, сестры, друзья… Стопорюсь на последнем. У меня нет друзей: только коллеги, партнеры и конкуренты.