Танец мотылька. Диана Билык

Где моя одежда?

      Дверь в ванную открывается.

      – Держи, – Марк протягивает сложенные аккуратной стопкой спортивки и футболку, – Лиза еще вчера принесла.

      Я нервничаю. Спокойно стоять возле голого мужчины нереально, особенно если он выдает себя за твоего мужа. Довольно пикантная ситуация, правда?

      – Благодарю, – процеживаю сквозь зубы.

      – Так официально. Вика, меня уже порядком напрягает твое поведение. Ты или говоришь, что не так или… – он застывает на полуслове. Задумался.

      – Все нормально, у меня просто шок, – оправдываюсь. Я боюсь. Он страшный. А вдруг психанет? Лучше Зуеву признаюсь.

      – Хорошо, и мы, наконец, должны поговорить о том, что случилось перед аварией, – Марк понижает странно голос.

      Опа! А что случилось? Округляю глаза.

      «Муж» щурится, будто проверяет, помню я или нет. Он пугает меня до колик.

      – Да, конечно, – бросаю я и закрываю перед его носом стеклянную матовую дверь душа.

      Слышу тихую ругань, затем – удаляющиеся шаги. Мужчина шуршит тапочками по паркету.

      Облегченно выдыхаю.

      О чем он говорит? Что еще случилось?

      Играть комедию дальше нет смысла, я только больше запутываюсь в этой нелепой паутине. И что меня дернуло сделать вид, что помню его? Что значит «помню»? Моя жизнь – это танцы и работа, там нет никаких мужей, свадеб и прочего! Почему я должна выкручиваться? Но интуиция ведет меня в обратном направлении и твердит мне молчать. Какое жуткое и неприятное чувство.

      Быстро ополаскиваюсь и переодеваюсь.

      Выхожу из ванны и сталкиваюсь с Марком взглядом. Он заправил импровизированную двуспальную кровать и разлегся на ней, закинув руки за голову. По его широкоскулому лицу плавает странная ухмылка: довольная и загадочная. Что теперь?

      Оборачиваюсь и понимаю в чем дело. Свет из окна падает на дверь душа и просвечивает все, что там находится. Вот же ж! Извращенец! Специально дверь в ванную не закрыл! Кровь приливает к лицу. Я нервничаю и, хлопнув дверью, выхожу в коридор.

      – Привет, Вика, – тут же перехватывает меня Марина.

      Она осматривает мои раны на лице. Удовлетворительно качает белым колпаком, из-под которого выглядывают светлые кудряшки.

      – Через полчаса Бенедикт Егорович проверит твои ребра.

      – А можно к нему сейчас?

      – Нет, он занят. Он сам зайдет.

      Хочется завыть.

      Ладно. Полчаса потерпеть могу, но вот я совсем не желаю признаваться в амнезии при «муже».

      – А Зуев не может меня осмотреть у себя?

      – Что за глупости? Все, иди, у меня пациентов на уколах еще восемнадцать человек.

      Марина выглядит устало. У нее чуть припухшие веки и розовые, налитые щеки. И почему она не Марья или Маруся? Так и прилипает к ней образ барышни из старинных славянских сказок, не хватает только цветастого платочка и веретена.

      Я уже собираюсь уйти, но вдруг вспоминаю:

      – А ты не знаешь, приходил ли вчера следователь?

      «Марья» приподнимает глаза от кучки крохотных