Самые знаменитые произведения писателя в одном томе. Рэй Брэдбери

две тонкие ниточки.

      Уолтер замер. Улыбка сошла с его лица. Он стоял и глядел.

      Она уронила конфеты на тротуар.

      – Вы Женевьева Селзор? – У него звенело в ушах.

      – Вы Уолтер Грифф? – спросила она.

      – Грипп.

      – Грипп, – поправилась она.

      – Здравствуйте, – выдавил он из себя.

      – Здравствуйте. – Она пожала его руку.

      Ее пальцы были липкими от шоколада.

      – Ну, – сказал Уолтер Грипп.

      – Что? – спросила Женевьева Селзор.

      – Я только сказал «ну», – объяснил Уолтер.

      – А-а.

      Девять часов вечера. Днем они ездили за город, а на ужин он приготовил филе-миньон, но Женевьева нашла, что оно недожарено, тогда Уолтер решил дожарить его и то ли пережарил, то ли пережег, то ли еще что. Он рассмеялся и сказал:

      – Пошли в кино!

      Она сказала «ладно» и взяла его под руку липкими шоколадными пальцами. Но ее запросы ограничились фильмом полувековой давности с Кларком Гейблом.

      – Вот ведь умора, да? – хихикала она. – Ох, умора!

      Фильм кончился.

      – Крути еще раз! – велела она.

      – Снова? – спросил он.

      – Снова, – ответила она.

      Когда он вернулся, она прижалась к нему и облапила его.

      – Ты не совсем то, что я ожидала, но все же ничего, – призналась она.

      – Спасибо, – сказал он, чуть не подавившись.

      – Ах, этот Гейбл! – Она ущипнула его за ногу.

      – Ой! – сказал он.

      После кино они пошли по безмолвным улицам «за покупками». Она разбила витрину и напялила самое яркое платье, какое только смогла найти. Потом опрокинула на голову флакон духов и стала похожа на мокрую овчарку.

      – Сколько тебе лет? – поинтересовался он.

      – Угадай. – Она вела его по улице, капая на асфальт духами.

      – Около тридцати? – сказал он.

      – Вот еще, – сухо ответила она. – Мне всего двадцать семь, чтоб ты знал! Ой, вот еще кондитерская! Честное слово, с тех пор как началась эта заваруха, я живу как миллионерша. Никогда не любила свою родню, так, болваны какие-то. Улетели на Землю два месяца назад. Я тоже должна была улететь с последней ракетой, но осталась. Знаешь почему?

      – Почему?

      – Потому что все меня дразнили. Вот я и осталась здесь – лей на себя духи, сколько хочешь, пей пиво, сколько влезет, ешь конфеты, и некому тебе твердить: «Слишком много калорий!» Потому я тут!

      – Ты тут. – Уолтер зажмурился.

      – Уже поздно, – сказала она, поглядывая на него.

      – Да.

      – Я устала, – сказала она.

      – Странно. У меня ни в одном глазу.

      – О, – сказала она.

      – Могу всю ночь не ложиться, – продолжал он. – Знаешь, в баре Майка есть хорошая пластинка. Пошли, я тебе ее заведу.

      – Я устала. – Она стрельнула в него хитрыми блестящими глазами.

      – А я – как огурчик, – ответил он. – Просто удивительно.

      – Пойдем в косметический салон, – сказала