Пока любит душа…. Гай Валерий Катулл

Аматунт, чья власть простерта до Голгона,[123]

      15. И до Дуррахия, где Адрии притон,[124]

      $$$Прими обет и будь тобой он разрешен,

      $$$Коль нет безвкусного и пошлого в затее.

      $$$А вы меж тем в огонь ступайте поскорее

      $$$Мужиковатые, полны нечистоты,

      $$$Аннал Волюзия, зловонные листы.

      38. К Коринфицию[125]

      $$$Плох, Корнифиций, стал Катулл твой и к тому же

      $$$Ему, клянусь, совсем тошнехонько пришло

      $$$И хуже с каждым днем и с каждым часом хуже.

      $$$А ты, казалось бы, не очень тяжело,

      5. И не обрадуешь словечком утешенья?

      $$$Я злюсь. Ужель меня забыть тебе пришлось?

      $$$Словцо участия отрадней, без сомненья,

      $$$Всех симонидовских красноречивых слез.[126]

      39. К Эгнатию[127]

      $$$Эгнатий, белизну зубов своих являя,

      $$$Век улыбается: к скамейке приступая[128]

      $$$Судебной, где до слез защитник всех довел,

      $$$Он улыбается; иль на костер набрел,

      5. Где с воплем плачет мать единственного сына,

      Примечания

      1

      Сличи Горац. Эпод. 14, 15.

      2

      Катулл посвящает свои безделки своему благоприятелю и земляку, историку Корнелию Непоту.

      3

      Слово уменьшительное «книжка» (libellum) преимущественно относилось к собраниям стихотворений, меньшим по объему против других сочинений, носящим название «книга» (liber). Если не допускать, что все сочинения поднесены были в 54 году, то книжка безделок должна была составлять лишь часть личных стихотворений поэта; книжка обзывается новой по случаю красивой отделки и сглаживания концов свертка пмезою у книгопродавца.

      4

      Еще в то время, когда, в подражание греческим хроникам, сам Непот решился впервые на латинском языке в трех книгах написать историю, начиная с мифических времен.

      5

      В интересах русского читателя мы (patrona virgo), под которой одни подразумевают Минерву, а другие Музу, перевели в последнем смысле.

      6

      Томимый любовно, Катулл под прозрачной дымкой поэзии выражает свое стремление к Лезбии, которая, быть может, в свою очередь нуждалась в выражении ее любви к Катуллу. Не помним, кто чрезвычайно метко сказал, что градус кипения взаимной любви совпадает с моментом признания. До этого момента склонность только представляет благоприятную почву, но названная, она уже настоящая любовь. Наше стихотворение мастерски переносит нас на самую ближайшую к кипению точку. В качестве птицы Афродиты был любимец римских дам и слово воробей (passer), воробушек, было ласкательным, как у нас голубчик.

123

Аматунт – на южном берегу Кипра, нынешний Лимиссо, преимущественно римскими поэтами связывается с именем Венеры Аматузии. Голгост на том же острове.

124

Дуррахий – ныне Дураццо против Брундизия на Иллирийском берегу, в качестве пути сообщения между Италией и Востоком, обзывается притоном или трактиром Адрии и, как такой притон торговых и проезжих людей, славился свободою нравов.

125

Можно допустить, что этот упрек другу Коринфицию, тождественному, быть может, с лирическим поэтом, упоминаемым Ovid. Trist. 2, 436, был написан во время последней болезни Катулла.

126

Слово слезы перевод заглавия Симонидовских песен печали: θρῆνοτ.

127

Это, несколько длинное в сравнении со своей сущностью, стихотворение обращено против щеголя Эгнатия, имевшего привычку всюду скалить свои белоснежные зубы и раздражавшего Катулла, как видно из пропущенного нами 37, своим ухаживанием за Лезбией.

128

К скамье подсудимых.