Костя едет на попутных. Повести. Владимир Пшеничников

Делегация! Отделяться, мол, хотят! Мы… Да! Чтоб тебе совсем окосеть… Насчёт отделения! От «Маяка»! Тарпановка – от «Ма-я-ка»! Ты понял? – Артёмов долго, нахмурившись, слушал. – Ты кончай свою философию! Приеду – подпишу. Подпишу, я сказал! Не на кого больше повесить, что ли… Короче, ты найди хозяина и скажи, что я сказал. Отделяться! Да. Скажи – и всё. Пусть соображает. Малость погодя выедем… Да подпишу я твои сраные акта! Всё, – Артёмов бросил трубку. – Лишь бы с плеч долой, начальники. От этих – и думать не стал, отделился бы.

      Артёмов посмотрел на Шоку.

      – Мне начхать, – сказал тот. – Я на ферме, и мне один хрен, Ужиков там или… Забирай молоко да лесу давай на ремонт.

      – Гляди, Михалыч, какой скромник! Нам, что ли, надо? Михалыч вон всякого повидал. И отдельный колхоз… Так, Михалыч? Но тогда, ты знаешь, сколько народу было? И вообще…

      – Знаю, – кивнул Шока. – А теперь… теперь время чудес в стране дураков. На базаре один высказался. А сам кривого порося у меня взял за полсотни.

      И тут в дверях объявился Морозов, Правая Рука. Артёмов ему обрадовался.

      – Значит, определились, поддерживаем?

      – Да тебе хули ж – парторгом заделаешься, – пробурдел Шока.

      – А тебе чем плохо? Свой ветврач – чистый спирт, – запросто отмахнулся Морозов.

      – У тебя, Геннадий Иванович, какой институт? – нарочно поинтересовался Артёмов. – Машиностроительный?

      – Политехнический, – уточнил Морозов.

      Шока взмахнул рукой и откинулся на торчащую прямо спинку дивана. Глаза его закрылись.

      – Я только не пойму, – заговорил Иван Михалыч Кирин. – Ну, высказали вчера претензии. Часть снять: завезти, скажем, сена с волостновских поливных, раздать поросят с фермы…

      – Кому-у? – Шока моментально очнулся.

      – Народу, как Геннадий говорит. Тому, кто захочет взять. И в духе времени, и поутихнут сами собой. Председатель пусть два комбайна в центральные мастерские примет, премиальным фондом тряхнёт. А как же?

      – Да всё так, – Морозов пожал плечами; он попробовал куда-то позвонить, но линия оказалась уже закрытой. – Только нам-то зачем думать за них? – он показал потолок и пол.

      Артёмов засмеялся от непонятного удовольствия.

      – Поехали со мной, – предложил.

      – Я на грузтакси.

      – Не понял.

      – Да всё ты понял! – засмеялся Морозов. – Езжай отдельно, только не отрывайся, пыли на виду. Без нужды мараться нечего, самого потом смарают.

      – Вы серьёзно, что ли? – сдвинув шапку, вытаращился на них Шока.

      3

      Говорить начали за развилкой, выехав на волостновскую грунтовку.

      – Тут стой, – сказал Морозов. – Пусть командир догоняет.

      – И как он? – закурив, спросил Борис Меркушев.

      – Там посмотрим.

      В зеркале заднего обзора показался «шиньон», начал было притормаживать, но Борис махнул рукой, чтобы проезжал, и поднял стекло дверцы; в кузове загалдели доверенные.

      – Его бы сзади пристроить, –