Я останусь, если хочешь. Таня Винк

будто в ней могла увидеть папу. – Высокий, волосы светлые.

      – А человек он какой?

      Какой человек? Найду она помнила, а вот отца… Бабушка рассказывала, что, когда Надя плакала, он выносил ее в одеяле на веранду. Вынесет, положит на пол и дверь в дом закроет. В мороз тоже выносил. А дедушка, мамин папа, любил ее, подбрасывал на руках так, что у нее дух захватывало, и она не боялась, что дедушка ее не поймает.

      – Я отца не помню. – Надя опустила подбородок на грудь.

      – Он пил? – Валерка нахмурился.

      Надя кивнула.

      – И зачем они это делают? – Она вздохнула тяжело и совсем не по-детски.

      – С горя… – Валерка оторвал травинку и принялся покусывать. – Это я так думаю, а вообще кто знает… Фотку отца покажешь?

      – У нас нет его фотографий.

      Валерка вздохнул:

      – У моей мамы тоже нет ни одной фотографии Андрея, она все порвала, когда он к твоей мамке ушел, но сначала глаза иголкой повыкалывала… Надя, смотри, – Валерка вытянул руку, – Зеленый Змий идет.

      Через дыру в заборе заброшенной усадьбы к ним направлялся Надин дедушка, мамин отец, с большой эмалированной миской, накрытой стареньким кухонным полотенцем. У него нет зубов и лицо зеленого цвета, оттого что он гонит самогон и пьет – отсюда и прозвище. Дедушка иногда приходил к их воротам и садился на скамейку. Мама его в дом не пускала, да он и не просился.

      Бабушка давно оставила его и уехала к новому мужу, с собой увезла кое-какую мебель. Надя была у нее один раз, еще в первом классе. Бабушка теперь жила на пятом этаже. У ее соседки была беленькая лохматая собачка, и Наде разрешили погулять с ней. Прогулка с собакой – признак счастливой жизни, все розовые мечты Нади сводились к этой картинке.

      Бабушка с мужем раз в год после Пасхи наведывались в деревню, на кладбище. Как-то они зашли в дом, еще Андрея не было, сели за стол, и мама с бабушкой сразу поругались. Бабушка вскочила, стул с грохотом опрокинулся, и как закричит: «Лучше повеситься, чем с тобой рядом сидеть!» А мама ей: «Вешайся», – и бабушка с мужем уехали. Больше они не заходили – проедут мимо на синей машине и все, а Надя потом еще долго смотрит им вслед…

      – Здрасте, детишки. – Дедушка снял с миски полотенце – под ним была клубника.

      – Здрасте.

      Дети расплылись в улыбках. У Нади слюнки потекли, и она шумно сглотнула.

      – Вот, внученька моя ненаглядная, кушай, ты всегда клубнику любила. – Дед присел на корточки. – И ты ешь, Валерка, не стесняйся.

      – Спасибо. – Дети тут же принялись за клубнику.

      Смотрит он, как они едят, а у самого на глазах слезы умиления.

      – У Надюши от клубники такой диатез был… – Дед горестно качает головой, и от беззубой улыбки его лицо сморщивается. – А я ей все равно клубнику давал. Не мог я видеть, как она плачет и просит.

      – У меня тоже был диатез, – сказал Валерка, – и тоже из-за клубники.

      – Да вы вообще хилое поколение. – Дед сел на траву и скрестил ноги. – Вот мы другое дело, мы на настоящем мясе выросли, на чистой воде, на чистых овощах. А вы? Вас Чернобыль отравил, и