Пять ран Христовых. Юлия Викторовна Ли-Тутолмина

что гложет. Станет легче. Ведь ты вернулся сюда не таким, как прежде. Ты словно сам не свой.

      – Ох, Джаелл… какой же я олух, черт возьми, – тем же горестным тоном ответил Гарсиласо. – Должно быть, я начинаю дряхлеть… Я был ослеплен безумной идеей бросить службу этому чертову Гизу и отправиться на служение одному из могущественнейших ставленников католического величества. С самого начала, с тех пор как мы покинули Париж, я был уверен в удаче. Все благоволило мне, ведь граф Буссю хорошо меня знал, как раз в той степени, в какой мне и было нужно. И рекомендации от Гиза он бы принял, не подумав ни секунды, что они подложны. Граф считал меня одним их благороднейших слуг лотарингского принца, ибо не каждый удостаивался чести быть его тайным агентом в Брюсселе, и вполне естественно выглядело бы мое желание примкнуть к армии Альбы.

      – Скорее Альба принял бы тебя за шпиона Франции.

      – На первых порах – да. Но для него у меня был особый подарок, который затмил бы всю его пресловутую бдительность.

      – Хм, что же это?

      – Старший сын Ламораля д’Эгмонта, который, вместо того, чтобы пасть в ноги монарху, отправился на войну против него.

      – Ты имеешь в виду этого юного раненного? Это сын графа Эгмонта? – с недоверием воскликнула Джаелл.

      – А кто же еще! Ты не разглядела? Он чертовски похож на графа.

      – Вот почему мне показалось его лицо знакомым… Но он черняв, как арап, в то время, как его отец бы светловолосым и ясноглазым.

      – К чему мне столь ценный пленник теперь? Он никому не нужен… Увы, как ты сказала, фортуне надоело дарить мне одни благосклонности. Как же так могло произойти? Я был слишком ослеплен, ничего не видел вокруг себя и не слышал… а ведь, должно быть, об отставке генерала говорили в каждом трактире, у каждой подворотни…

      – Все дело в этой девчонке. Это она заставила тебя растерять всю зоркость. Все мысли твои только о ней. Кто она?

      – А девчонка… Все духи ада с ней! Скоро вы ее не увидите.

      – Кто она? – упрямо повторила Джаелл.

      Гарсиласо вновь замолк на короткое время, словно взвешивая, стоит ли рассказывать старой колдунье о приключении в Нанте.

      – Помнишь ли ты поляка колдуна Кердея?

      – О, разумеется! Я знала его лично, ибо королева часто заказывала у него снадобья…

      – И яды, – добавил Гарсиласо, зло усмехнувшись.

      – Ну, так что? Какое отношение имеет Кердей к этой девице?

      – Воистину, сегодня ночь фамильных тайн! Ибо отношение имеет самое, что ни на есть прямое.

      – Хм, неужто дочь?

      – Именно. Ты как всегда догадлива. Более того – пансионерка мадам Монвилье, на которую возымела виды Анна д'Эсте. Поначалу желая заполучить ее в качестве фрейлины, но затем, должно быть, решила разжиться большей выгодой. Мне же приказано было вытащить из самой глубокой польской ямы братца красавицы, вручить ему послание герцогини, обращенное…

      И Гарсиласо поведал во всех тонкостях то, о чем Мадлен давно догадалась сама. Отчасти сделав выводы из