1917, или Дни отчаяния. Ян Валетов

говорит ему тихонько:

      – Не хочет знакомиться?

      – Отстань! – огрызается Михаил и тут же спохватывается. – Прости, Пелагея… Просто… Я, наверное, повел себя слишком фривольно.

      – Брось, братец… Все можно исправить. Девушки любят смелых.

      – Я уже проявил смелость, – резонно замечает Михаил, закуривая ароматную турецкую сигарету. – Не вышло. Ну, значит, не вышло…

      – А еще, – продолжает Пелагея, – девушки любят настойчивых. Так что я, как старшая сестра, советовала бы попытку повторить… А вдруг это судьба?

      – Ты думаешь? – с сомнением в голосе спрашивает Михаил. – Ты такая романтичная, Пелагея…

      И тут же сам перебивает себя.

      – Видела? У нее на груди роза!

      – Ну и что? Роза – и роза! Я, как понимаешь, ее грудь внимательно не рассматривала!

      – Перестань! – улыбается он. – Мой любимый цветок! Как ты думаешь, это знак?

      – Знак, знак… – успокаивает его Пелагея. – Но если ты не пойдешь за ней прямо сейчас, то этот знак пропадет впустую.

      Мишель давит сигарету в пепельнице и снова выходит из веранды.

      Объект его внимания действительно собирается уходить. Увидев Михаила, девушка хмурится и недовольно вздергивает округлый подбородок.

      – Я прошу прощения, если обидел вас чем-то, – говорит Мишель. – Я этого не хотел. Прошу о двух вещах – назовите свое имя и дайте мне шанс понравиться вам. Девушка молча кладет несколько монет на блюдечко со счетом.

      Вокруг кипит карнавальная толпа. Ленты серпантина падают на столы и на плечи прохожих. Мимо проезжает платформа, сидя на которой играет небольшой духовой оркестр. Прерывая Мишеля, вверх взлетают огненные струи фейерверка. Толпа восторженно ревет, и этот рев съедает слова Терещенко.

      Пелагея наблюдает за молодыми людьми со своего места. Лицо у нее грустное, усталое. Тетушка Елизавета Владимировна искоса бросает на нее взгляд и почему-то с сожалением качает головой.

      – Просто придите сюда на ужин. Это ни к чему вас не обяжет.

      Михаил говорит куда более уверенно, чем начинал. Робость и растерянность, вызванные отказом, уже исчезли, но и разозливший незнакомку напор тоже пропал.

      – Приходите! И я расскажу вам, как по Москве и Петербургу бродят медведи. Или почитаю настоящие русские стихи! Вы когда-нибудь слышали хоть одно русское стихотворение?

      На этот раз девушка улыбается, едва заметно, краешком губ.

      – Дайте мне возможность загладить неловкую попытку знакомства… – повторяет Михаил. – Прошу вас!

      – Хорошо, – говорит девушка. – Я подумаю.

      – Вы обещаете прийти?

      – Я обещаю подумать.

      У нее красивый голос. Низкий, волнующий, начисто лишенный визгливых ноток.

      – Уверен, что вы решите все в мою пользу! Так что? Завтра? В семь вечера? Здесь?

      Она пожимает плечами.

      – Возможно.

      – И кого я буду ожидать? – спрашивает Мишель. – Как ваше имя?

      – Я