Пути обретения бессмертия. Даосизм в исследованиях и переводах. Евгений Торчинов

пневму-ци и мягкость этим обрети – тогда сумеешь уподобиться дитяте!

      Зерцало темное[17] от скверны омой – и беспорочен стань душой!

      Цени народ, страну в порядок приведи – тогда недеяние осуществить ты сможешь!

      Небесные врата то отверзаются, то затворяются – узри начало женственное в них! Поняв четыре принципа, ты можешь пребывать в неведении полном!

      Дао рождает сущее и его питает. Рождает, но им не обладает и действует, не замышляя преднамеренно. Оно все взращивает, но ничем не повелевает, и это Сокровенной Силой-Дэ зовется, знаю!

11

      Тридцать спиц вместе – одно колесо. Но то, что в нем, – отсутствие, определяет наличие возможности использования телеги.

      Стенки из глины – это сосуд. Но то, что в нем, – отсутствие, определяет наличие возможности использования сосуда.

      В стенах пробиты окна и двери – это дом. Но то, что в нем, – отсутствие, определяет наличие возможности использования дома.

      Поэтому наличие чего-либо определяет характер использования вещи, а отсутствие – принципиальную возможность использовать ее.[18]

12

      Пять цветов глаза ослепляют.

      Пять звуков уши оглушают.

      Пять вкусов рот ощущений лишают.

      Стремительные скачки по полям и пустошам до безумия доводят.

      Труднодоступные товары препятствуют благим свершениям.

      Поэтому совершенномудрый заботится о полном животе, а не о том, что приятно для глаза. Отбрасывая то, берет он это.

13

      В почете быть столь же страшно, сколь и быть в позоре.

      Быть почитаемым такая же беда, как обладать телесной самостью.

      Почему так говорят о почестях и о позоре?

      Позор нас унижает, ну а почести мы со страхом принимаем и со страхом же теряем.

      А почему быть почитаемым такая же беда, как обладать телесной самостью?

      Я потому в беде великой пребываю, что телом-самостью я обладаю. И если б телом-самостью не обладал, то разве б были беды у меня? Поэтому коль человек заботится о теле-самости своей, как о Поднебесной всей, ему и Поднебесная доверится немедля. И если человек дорожит телом-самостью своей, как Поднебесной всей, его признает всякий в Поднебесной.[19]

14

      Смотрю на него и не вижу – называю его тончайшим.

      Слушаю его и не слышу – называю его тишайшим.

      Ловлю его, но схватить не могу – неуловимым его нареку.

      Триаду эту словами объяснить не дано: хаотична она и едина. Ее верх не освещен, ее низ не затемнен. Тянется-вьется, но нельзя ее назвать; вновь возвращается к отсутствию сущего она.

      Поэтому говорят: безвидный облик, невещный образ.

      Поэтому говорят: туманное и смутное.

      Не вижу начала, когда ей навстречу иду, не вижу конца, когда следом за ней спешу.

      Держусь за древний Путь-Дао и так управляю сущим ныне. Могу постичь древнее первоначало и устоями Дао-Пути его называю.

15

      Те древние мужи, что Дао-Путь постигли, были таинственны и утонченны, пронизанные Сокровенным.

      И столь они были глубоки, что распознать их

17

Имеется в виду сердце, понимавшееся в Древнем Китае не только как чувствующий, но и как мыслящий орган (мыслящее сердце, как считали древние китайцы, располагается в самом центре грудной клетки).

18

Отсутствие (у) и наличие (ю) – важные категории китайской философии. Отсутствие – неоформленное, предбытийное существование мира, наличие – наличное бытие всего сущего. В «Дао-Дэ цзине» отсутствие соотносится с этическим принципом недеяния и умиротворенного покоя; поэтому текст постоянно подчеркивает положительные качества и функции отсутствия.

19

Речь идет о древнем принципе подобия микрокосма (человеческого тела) и макрокосма (Вселенной). В Древнем Китае всегда считали поэтому, что умеющий управлять собой (своей телесной личностью – шэнь) может быть также правителем страны и всего мира (Поднебесной).