*Цена прошлого#. Саша Селяков

Костыль. Думал, освободился – все можно. Пацанов кинуть захотел. Думал, не попадет сюда больше. Нет, жизнь таких не прощает. Нас здесь он сколько времени обманывал. Белый. Надо же было придумать. Еще и мамой прикрывался – больная, старая, где я деньги возьму… Тьфу ты, нахер! – выругался Домик.

      – И что с ним дальше будет? – спросил я.

      – К своим поедет счастья искать. В красную хату, где такая же чесотка, как и он. В лагерь приедет, там тоже с ними жить будет. Все, он теперь красный, то есть непорядочный. Да он и был им всегда, просто обстоятельства так складывались, что ему удавалось жить под маской порядочного. Он может и сам считал себя таким. Но суть свою не скроешь. Рано или поздно маска слетит и покажется истинное лицо. Гондон он, короче.

      Когда Домик договорил, Рубль расхохотался, оценив его красноречие:

      – Что правда, то правда, ха! Лучше и не скажешь.

      – Мужики, чай будете? Заварился уже, – предложил я.

      Рубль опять закатился в новом приступе хохота:

      – А-ха-ха! Не, ну ты посмотри на него – в натуре чифераст!

      Увидев мой серьезный взгляд, он рассмеялся еще больше, одной рукой похлопав меня по плечу.

      – Больше не называй меня так, – дернув плечом, я скинул его руку.

      – Да ладно, пацан, мы же прикалываемся. Ничего обидного я тебе не сказал. На серьезе будем – вообще от скуки помрем! – продолжал улыбаться Рубль.

      – Со мной…

      – Нет, Славян, правда, – перебил меня Домик, – приколы разными могут быть. Это твое «чифераст» в натуре слух режет. Одно дело, мы с тобой два пердуна прикалываемся друг с другом – нас хоть как назови, все равно ничего не приклеится. А ты себя молодым вспомни! Мне бы тогда такое сказали, я бы уже по пояс в крови стоял.

      – Базара нет. Прав ты, согласен, – улыбка с его лица исчезла, – забыли. Игнат, ты главное не огорчайся, зла не держи, ничего личного. Ну давай, неси чего ты там наварил, хапанем твоего яду!

      Мы еще долго сидели так: пили чай, играли в нарды, только уже «на победителя», то есть проигравший встает и уступает место следующему. Рубль веселил нас своими историями, я от души смеялся, а Домик вздыхал и качал головой.

      – Ха! Что я тут вспомнил! Наш белый Костыль ему в подметки не годится. Сейчас расскажу, – сев поудобнее, он зачем-то закатал рукава и потер свои узкие ладони. – Я тогда был на больничке в тубе, с чахоткой лежал. Она областная, туда привозят больных со всех лагерей нашей области. Встречи со старыми приятелями, подельниками, которые сидят на разных зонах, знакомство с новыми людьми, общение день и ночь. Хорошо там, хоть и больничка. В общем, сидим мы в палате, народу собралось много: в углу катран играет, кто разговаривает, кто кушает. Мы со старичками с краю чифирим в уголочке – одну кружку на пятерых по кругу гоняем. Все курят, дым столбом, хоть и дверь нараспашку. Тут смотрю – по коридору какой-то дядька тусуется и каждый раз, проходя мимо, как-то странно на нас поглядывает и брови хмурит. Ну, я особо внимания не обращаю – мало ли что, думаю, тубазита обожрался, ходит гусей гоняет. Мы уже заварили второй литряк, обстановка располагает,