Гроссмейстер и Жемчужина. Фауст XXI века. Перед Апокалипсисом. Илья Уверский

же прямо в ходе процесса принесли Пилату. Кто? Может быть, ласточка?

      Например, как пишет автор «Судилища», судье принесли справку Иуды – да что же это такое! – некоего товарища Воеводина, резко отрицательную, с обвинениями в антисоветской деятельности, справку в духе худших времен культа личности. Выяснилось, что справка эта на Комиссии не обсуждалась, членам Комиссии неизвестна и, таким образом, является единоличным мнением Воеводина.

      Напоследок Пилат, то есть, я совсем запутался, обвинитель кричит Бродскому: «Хам!», «Тунеядец!», «Антисоветский элемент»!

      Пожалуй, хватит об Иосифе Бродском, тысячу извинений, читатель, за такое длинное отступление. Хотя весьма неплохой поэт.

      Но я был в шоке! Даже не от того, что глава о Понтии Пилате, написанная не позже, чем умер М. А. Булгаков, то есть 1940-го года, перекочевала в рассказ Фриды Вигдоровой «Судилище» от 1964 года, а в том, что меня притащили сюда через всю Москву, избили, чтобы дать это почитать. Зачем?

      Хотя частично я все понимал. Дело в том, что меня зовут Иосиф Джугабродский. Пилсудский, или кто-то другой, вероятно, что-то искал про меня в Интернете и по ошибке распечатал вот это.

      – Простите, зачем мне это дали? – спросил я Пилсудского, подавая ему распечатку.

      Тот спокойно достал трубку, набил ее табаком и закурил, прямо как Шерлок Холмс. Посмотрел на бумаги, снова набрал секретаршу.

      – Надя, на черта ты дала ему распечатку какого-то рассказа?

      Та объяснила, что это не она, а Марченко распечатал. Его тут же вызвали.

      – Что ты опять скурил, крысолов хренов?

      Марченко нервно пролистал распечатку про Бродского, покраснел. Было ясно, что он все перепутал.

      – Ладно, иди отсюда, – Пилсудский показал рукой на дверь.

      Помолчали.

      – Так, значит, Иешуа Га-Ноцри – это Иосиф Бродский? – не удержался я.

      – Ну конечно, это же очевидно, именно его и имел в виду Михаил Булгаков, когда писал свой роман задолго до Судилища. Согласен, смешно. Но не бери в голову. Эта история стара как мир. Наши любят судить невинных поэтов и философов. И правильно делают. Толку от них все равно нет, зато головной боли не оберешься.

      4. Храм Истины

      Пилсудский поморщился, у него болела голова. Он долго смотрел на меня, что-то думал. Потом спросил:

      – Так это ты придумал проект со сносом МГУ, решил уничтожить наш Храм науки? Что это за проект такой – Дворец возрождения? Отвечай.

      Я вздрогнул от неожиданности; откуда…

      – Товарищ начальник! Поверьте…

      Пилсудский резко перебил.

      – Тамбовский волк тебе товарищ. Марчелло, подойди.

      Тот опять вбежал в кабинет.

      – Этот мудафон не понял, куда он попал. Поясни ему, что я ему не товарищ, и как нужно ко мне обращаться.

      Марченко вытащил меня в соседний кабинет, где уже был накрыт столик, налито винишко в пластиковые стаканчики. Мы быстро опрокинули по стаканчику. Марчелло вежливо пояснил, что старик не любит