Гроссмейстер и Жемчужина. Фауст XXI века. Перед Апокалипсисом. Илья Уверский

него. В данном случае Ричард Докинз был прав, онтологический аргумент Расслела не сработал.

      – Ба, извините, пожалуйста, возможно, мне это показалось, но на дверце царапина, – вдруг воскликнул он, отвлекая меня от темы с сигаретами.

      – Где?

      – Вот же!

      Я очень внимательно разглядел дверцу джипа и по пути увидел разбитые очки, которые валялись рядом. «Странно», – подумал я, – только что здесь ничего не было».

      Попытался их поднять. Но Марченко, вероятно, хотел сделать то же самое и по своей неуклюжести случайно на них наступил, при этом поскользнулся, вскинул ногу и попал мне прямо в живот.

      Я начал складываться и неожиданно рукой зацепил пластиковый стаканчик с вином. Один из сопровождающих почему-то пил вино и поставил стаканчик прямо на крышу джипа, прямо передо мной.

      Вино вылилось мне на лицо и на воротник. Марчелло был в шоке от произошедшего и не знал, как извиниться.

      – Ах, какое недоразумение, какой ужас, возьмите, пожалуйста, платочек.

      Марчелло передал мне платочек, я вытерся.

      К сожалению, часть вина попала в глаз, и то ли от аллергии, или от чего-то еще, он распух. Вероятно, я еще и губу прикусил, так как на ней образовался кровоподтек.

      – Еще раз тысячу извинений. Это моя вина, поверьте, я сделаю все, чтобы ее загладить.

      Марчелло был исключительно вежлив, при этом бил себя ладонью по голове.

      – Ах, сущий пустяк, забудьте. – Я все понимал, с кем не бывает.

      Я решил не задерживать уважаемую публику и резко ускорился, так как у всех дети, жены ждут, вечереет, однако. Так ускорился, что споткнулся об первую ступеньку крыльца и чуть не растянулся перед дверью.

      Мы прошли по длинным коридорам, подошли к огромному кабинету, на двери которого было написано «Доктор Пилсудский». «Прямо как польский маршал Пилсудский из книги Вольфа Мессинга «Я – телепат Сталина»», – подумал я. Хотя при чем тут Мессинг?

      – Разрешите. – Марчелло толкнул меня внутрь кабинета.

      Пилсудский сидел с недовольным лицом в огромном кресле, что-то внимательно изучал. С усами, с какими-то грузинскими чертами лица, в погонах, лет 50, хотя, может, и старше. Мы появились не вовремя.

      Он искоса посмотрел на меня и продолжил читать.

      – Марченко, на хрена ты ему фейс разбил? Ты же пачкаешь мой кабинет, неужели нельзя это сделать после того, как он выйдет отсюда? – спросил он спокойно, не отрываясь от бумаги.

      – Прошу прощения, он хотел у меня сигарету выхватить.

      – В наручниках, чем? Расстегни, кстати, на черта ему наручники-то надели, твою дивизию…

      – Извините.

      Марчелло расстегнул мне наручники и дал пульт от телевизора, который громко орал рядом со мной. Потом все вышли из кабинета, закрыли за собой дверь и начали перешептываться в коридоре.

      Пилсудский не обращал на меня внимания, поэтому я стал смотреть телевизор.

      Заканчивался фильм «Обычные подозреваемые» с Кевином Спейси. Это был тот самый знаменитый момент,