Гроссмейстер и Жемчужина. Фауст XXI века. Перед Апокалипсисом. Илья Уверский

на Кропоткинской, я почему-то решил чуть прогуляться назад, в направлении Москвы-реки. Прошел по подземному переходу. Этот переход не был ни пустым, ни гадким, ни омерзительным, и я не заметил ничего, говорящего о мерзости запустения. Храм Христа Спасителя вновь стоял на своем месте.

      Проходя мимо какой-то лавки, я увидел репродукцию, где дьявол ставит Христа на крыле Храма и искушает его, говоря: «Если ты Сын Божий, бросься вниз». Посмотрел на цену. Дороговастенько.

      И здесь тотчас же мне ужасно захотелось искупаться, прямо как Ивану Бездомному. В особенности если бы сейчас была зима, открытый бассейн с подогревом – самое то! Эх, как жаль, подумал я. Открытый бассейн «Москва» прямо на берегу Москвы-реки, радовавший жителей в течение 1960-1994 годов своими паровыми испарениями, которые портили все вокруг, давно исчез.

      Так что мне не пришлось забегать внутрь, шастать по женским раздевалкам, пугать голых девушек в душе и рассекать в теплой воде на холодном воздухе. Увы!

      Мои мысли прервала громкая фраза Ипполита из фильма «Ирония судьбы или С легким паром!».

      «Какая гадость эта ваша заливная рыба!».

      Продавщица смотрела какой-то прикол на своем телефоне.

      Поднявшись и обогнув Храм Христа Спасителя, я понял, что старый памятник Александру Третьему давно, давно разрушен. Правда, я заметил какой-то новый памятник. Но никакой дедушка Софии Толстой-Есениной Лев Толстой с бородой и со своим рассказом «Самокрутка», так «любимые» Сергеем Есениным, там не стоял.

      Вы, конечно же, сразу догадались, что речь шла о бородатом памятнике, который охранял чью-то толстовку и расшнурованные стоптанные ботинки. Если бы он делал только это, не было бы проблем. Но курить самокрутку – для памятника это уже слишком.

      Правда, всем известно, что самокрутка, про которую нам рассказывал товарищ Лев Толстой, была не для курения. Это была самоходная мельница, которую не смог изобрести крестьянин, но вскоре-таки изобрели умные инженеры. Индустриализация, однако. Такую самокрутку курили не памятники, а теплоходы.