Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю. Лариса Сафо

бешеной собакой обывателем взвился с кресла и совершил броуновское движение по комнате. Засим в образе Малюты Скуратова приблизился к мнимым пиарщикам, прижал артритные колени Захарки к кровати и как бы вздел того на дыбу:

      – Это кто сказал? Кто из вас чревовещатель? Ну, быстро признавайтесь…

      Не добившись ожидаемого эффекта, Аркадий Дмитриевич осиновым колом встал в центре комнаты и с пафосом изрёк:

      Я – космополит и победами русского оружия не восхищаюсь, и восхищаться не собираюсь! И вообще, чем меньше у нас побед, тем сытнее наш обед!

      Бывший учитель истории Красин Захар Тимофеевич внутренне оскорбился принижением роли Российской империи в виктории над османами и низведением народного духа до битком набитого брюха, но был вынужден согласиться с Аркадием Дмитриевичем. Навязанная им самим себе роль столичного имиджмейкера принуждала его к этому. И мнимый пиарщик только с жаром уверил гостя, что возмутительные слова слетели именно с усохших уст госслужащего.

      В ответ чело Безвольного омрачилось и он с печалью в голосе досрочно отправленного в отставку чиновника за утрату доверия Первого государственного лица России жалостливо поделился:

      – Гнетут меня большие сомнения по поводу победы Гарманюка на мэрских выборах. И либералы нынче не в чести. Всем ещё памятны итоги приватизации бывшей госсобственности в нашем поселении. Что мне, космополиту, остаётся? Сыграть свою игру…

      Безвольный настороженно оглянулся по сторонам пойманным на заговоре царедворцем, прислушался к шуму текущей воды из крана и приглушённо булькнул:

      – Требуется провокация! Подобно той, что устроили власти Чикаго в девятнадцатом веке во время забастовки рабочих четвёртого мая. Кто-то бросил бомбу – раздался взрыв. И сие послужило сигналом к разгулу буржуазного террора…

      Аркадий Дмитриевич с силой прикусил нижнюю губу, так что показались капельки крови. Порывисто вскочил, плотненько закрыл парчовые шторы на окнах и расхрабрившимся павлином вернулся в обтянутое холодной кожей кресло. Мнимых пиарщиков шокировала невыразимая мерзость его слов. Они боязливо переглянулись, и бывший бомж Захарка со скрежетом гвоздя о матовую поверхность роскошного лимузина проскрипел:

      – То есть, вы хотите, чтобы мы… Но ещё товарищ Сталин, говорят, считал: «Если случайность имеет политические последствия, надо бы присмотреться – случайность ли она?» Это же белыми нитками по чёрной рогоже будет шито! А вдруг погибнут люди?

      Аркадий Дмитриевич ящерицей слез с кресла, подкрался к сидящим на кровати господам и как бы избавился от хвоста:

      – Боже упаси! Надобно только устроить народные волнения. Власть струхнёт и выборы отменит… Применит акт административной твёрдости!

      Сан Саныч понимающе кивнул и как бывший хирург вскрыл сердечные чаяния Безвольного без парализующего наркоза:

      – Ага, там,