Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю. Лариса Сафо

не только Европа была заражена бациллой социализма, но и Китай! В девятнадцатом веке китайские повстанцы в Гуанси провозгласили своё государство – «Небесное государство великого благоденствия» и опубликовали свою земельную программу. Да, ещё незаконный сын царя Пергамы Аристоник в дохристианские времена пытался создать «Солнечное государство»!

      Ванька Васнецов сдвинул брови линией противотанковой траншеи на прибалтийской границе и в позе выступающего в сенате патриция грозно вскинул головой:

      – Ты считаешь социализм заразной болезнью? Смотри, как бы тебя не постигла участь революционера – провокатора Азефа. Между прочим, похоронили его в Берлине в безымянной могиле за №446. Этот номер надобно на лбу всех идейных перерожденцев высечь!

      Фёдор Кулешов ощутил пробежавшие мурашки по спине и посрамлённым плебеем присел на краешек стула со словами:

      – Это у меня случайно вышло…

      После отповеди своего вождя все члены штаба погрузились в чтение. Шурша шёлком платья, даже пламенная соратница его Марина Зубцова преданно примолкла.

      Тем временем бомж Захарка, а по паспорту Захар Тимофеевич Красин, вырвался из местного каземата. Попал он туда ещё в прошлом году по собственному хотению из-за намеренного побития в супермаркете бутылок виски «Белая лошадь». Вести о внеочередных мэрских выборах дошли до него с воли и стены узилища стали ему тесны: бывший учитель истории возомнил себя французским завоевателем в будущей военной кампании по овладению постом мэра близким ему по духу соратником.

      Упорхнуть ласточкой на свободу из городского каземата Захарке поспособствовала дерябинская правозащитная организация «Доколе?». Она в судебном заседании билась за него аки лев, представив доказательства преследования господина Красина по политическим мотивам. Якобы тот беспощадно искоренял мат из русской речи и на этом поприще подвергся остракизму со стороны местных бичей. Те были негласными осведомителями оперов и по наущению стукачей повязали Захара Тимофеевича по клеветническому извету.

      Упавший духом после перепалки с употребляющим исключительно ненормативную лексику сантехником судья благосклонно выслушал доводы адвокатов. И вызывающе натянутая версия произвела на него обильное ассоциациями впечатление, хотя от истины была также далека, как далёк Млечный путь от местного тракта.

      По выходу из тюрьмы Захарка был с помпой встречен городскими правозащитниками, но настойчиво уклонился от жарких объятий борцов за чистоту литературного языка подобно главе острова Свободы от снисходительных похлопываний по плечу американского президента. Засим растворился приторным кальянным дымком в свете яркого весеннего дня.

      Стопы же свои Красин направил к собратьям по ночлегу на привокзальной площади, ибо зла на них не держал и попал в узилище по своей воле. Он коротенько посвятил