Хроники Дерябино в трех частях. Часть 2. Дежавю. Лариса Сафо

кофты грудями. По-цыгански надрывно она жалобно заголосила:

      – Вернись ко мне яхонтовый, ненаглядный мой! Вернись!

      Царапая рваные ботинки Захарки обломанными ногтями, довёдшее себя до состояния среднего пола лицо забилось в судорожных конвульсиях. Тот выронил кожаные чемоданы пиарщиков на вокзальное покрытие и сочувственно склонился над ней исхудавшим торсом. А привлечённые истошными воплями полураздетой женщины пассажиры взяли в плотное кольцо живописную кампанию. Имиджмейкеры с трудом вырвались из осады и токмо тогда вспомнили о своих пожитках. Энергично растолкав осаждающих бабу людей геркулесовыми локтями, они вырвали Захарку из центра круга. Тётки же и след простыл, равно как и ручной клади.

      Пиарщики вытолкали несостоявшегося носильщика на разогретый солнцем воздух и учинили тому зубодробительный допрос. И Захар Тимофеевич с рвением пленённого диверсанта вызвался им помочь в поиске испарившихся чемоданов.

      Вся малочисленная кавалькада тронулась в направлении домов частного сектора. Незаконные строения опятами облепили привокзальную площадь и стоически держались за свою землю. Впрочем, дни нелегальных избушек были сочтены: все кандидаты в мэры хозяина города клялись уничтожить противоправное поселение на корню.

      А последнее, что запомнили столичные залётные гости, перед тем как оказаться в плацкартном вагоне поезда на Москву через неделю – это зловещий скрип открывающейся двери, истошное квохтанье и неистребимый запах сивухи. Да, ещё бульканье во рту травянистой жидкости зеленоватого оттенка – несколько капель её зелёнкой окрасили ландышевого цвета рубашки имиджмейкеров. Кто они, куда едут и зачем не ведали. И снятые с поезда за безбилетное проникновение пиарщики так и потерялись на бескрайних российских просторах.

      Зато в дерябинской гостинице «Приют» появились два чисто выбритых, напомаженных фанфаронов. В них не угадывались черты Захара Тимофеевича Красина и выдворенного женой из родной квартиры за пьянство бывшего хирурга городской больницы Гладова Александра Александровича. Они были надёжно укрыты за толстыми стёклами тёмных очков без диоптрий и тонким слоем пудры.

      В этом собственно и заключался план Захарки по изобличению коварных планов либералов и низведению приспешников капитала до состояния половой тряпки. Его политические симпатии были на стороне умеренных социалистов и он «елико возможно» вознамерился им помочь таким экзотическим манером.

      Поселение же бывших бомжей в отель ознаменовалось сверканием перстней на пальцах перед сомлевшим администратором, букетиком из найденных в портмоне пиарщиков хрустящих изумрудных купюр и отказом предъявить паспорта в целях конспирации.

      По вселении в кричащий роскошью люксовый номер, Захарка под видом столичного имиджмейкера связался с начальником отдела по социальной политике городской