Княгинины ловы. Луковская Татьяна Владимировна

о чем-то весело судачил с гребцами, те спешно разводили костры, чтобы не остынуть на холодном ветру. Гридни¹⁹ выставляли воев в дозоры. Хоть и своя земля, а ухо держи востро. Молодой боярин отошел от гребцов.

      – Просят рыбку в лужах половить, остроги у них с собой.

      – Пущай половят, плыть-то пока нельзя. А нешто и нам порыбачить? – глаза князя заблестели. – Ну-ка, острогу дайте!

      Он молодецки закатал рукава рубахи.

      Голубое зеркало лужи время от времени подергивалось рябью, что-то темное копошилось на дне, но не шумно. Затаилось.

      – Там она, там, княже, слышь, как ходит, – Игнатий, опытный рыбак, вызвался подсоблять, среди гребцов он слыл хватом:

      – Туда бей. Резче! Да куда ж ты, княже, бьешь, я ж тебе показал куда?!

      В азарте Игнатий забывался, кто перед ним, но князь был не в обиде. Поймать бы!

      – Туда она ушла, пень на дне, под коренья рыбина ушла. Ниже наклоняйся, резче, резче… Ого!

      Счастливый Димитрий, с трудом сжимая острогу двумя руками, держал над головой огромную щуку. Та билась на острие, отчаянно сражаясь за жизнь.

      – Не упусти! – заорал Игнатий, когда рыбина из последних сил резко рванула в сторону, и светлейшего рыбака зашатало.

      – Не упущу, уху варить станем! – весело отозвался князь.

      Ветер начал стихать, его ледяные объятья ослабели. От рыбацкой удачи да от чарки меда все были веселы и возбуждены. Костры игриво потрескивали сырым хворостом, который заложили в костёр вперемешку с домашними сухими дровами. Шутки лились отовсюду, как вода через сито. Всегда молчаливый Первак, и тот, широко размахивая руками, что-то задорно рассказывал кметям.

      – Вели, чтоб воям на стороже поднесли, продрогли, чай, – шепнул князь Пахомию.

      – Сам пойду, уважу.

      Пахомий был вертляв, долго на одном месте, даже за чаркой сидеть не мог. А из дома бежал как чумной, хоть и любил жену и двоих сынков. «Тошно мне долго дома сидючи», – жаловался он по-приятельски князю. Пока плыли на ладье, все время сновал меж гребцов. «Да сядь ты, все мельтешишь, перекинемся из-за тебя!» – покрикивал Димитрий. Пахомий вздыхал, чинно садился, но через мгновение уже вскакивал под каким-либо предлогом.

      И сейчас ноги сами выдавали коленца. Вприпрыжку, плескаясь медом, боярин отправился угощать караульных.

      – Идет там кто-то через луг, – указал в южную сторону один из воев.

      Пахомий напряг зрение.

      – Старец али муж, не вижу?

      – Старик, – сощурился караульный.

      Через мокрый луг, напрямки, не обходя лужи, тяжело расплескивая мутную воду босыми ногами, к стану подходил человек, невысокого росточка, с растрепанной седой бородой, в полинялой хламиде. В вытянутой правой руке он бережно нес лыченицы²⁰. Через плечо были перекинуты ленты обмоток, которые развевались на ветру, как стяги.

      Видя, как старичок при каждом шаге по колено погружается то правой, то левой

19

Гридни – княжеские телохранители.

20

Лыченицы – лапти.