Замок на скале. Симона Вилар

Перси. Он был здесь и даже посетил вас, но вы лежали в беспамятстве.

      – Перси побывал здесь?

      – Да-да! Он враждует с Дугласом испокон веков и как узнал, что шотландец готовится напасть на Нейуорт, тотчас примчался, чтобы помочь Майсгрейву. Я уж было решил, не миновать нам сидеть в осаде. Да слава Всевышнему, вмешались отцы Церкви. Епископ Йоркский Роттерхем отправил специальное послание королю Якову – мол, его лорд нарушает Господне перемирие. К епископу присоединилось и духовенство Шотландии, так что Дугласу пришлось повернуть свои войска вспять, пустив к стенам Нейуорта стрелу с запиской, что, дескать, будет еще время поквитаться с Майсгрейвом. Вам он тоже угрожал и клялся, что отомстит за Молнию.

      – Молнию?

      – Известное дело. Это его конь. Смею заметить, что этого неотесанного графа не так взбесило то, что вы приударили за его женой, как то, что вы увели его любимого жеребца.

      – Экий вздор! Ну и отдали бы ему этого коня.

      Ральф, однако, вдруг пришел в крайнее возбуждение.

      – Силы небесные! Сэр, что вы такое говорите! Молния – лучший скакун во всей Шотландии, и теперь он ваш по праву.

      – Из-за этого коня одни неприятности. Да будь у него хоть рог во лбу и крылья за спиной, как у коня Персея, он не стоит того, чтобы из-за него лилась кровь.

      – Как раз кровь-то и не лилась. И пусть лучше Дуглас кипятится из-за лошади, чем вопиет о своей поруганной чести.

      Но Генри уже и думать забыл о шотландской красавице. Перед ним стоял образ дамы, врачевавшей его, и он тотчас спросил о ней Ральфа.

      Оруженосец просиял.

      – Это леди Майсгрейв. И пропади я пропадом, если она одна не стоит всех шотландских леди, вместе взятых. Но упаси вас Бог, милорд, повести себя с ней, как с Марджори Дуглас. Вам тогда придется иметь дело с самим бароном, а он – гроза Пограничья.

      Генри хмыкнул.

      – Помилуй Бог, я еще и не видел толком этой леди, а ты уже трясешься от страха. По-моему, люди в этих краях просто невежи, если они не позволяют оказывать внимание их дамам.

      – Милорд, заклинаю вас!..

      Голос Ральфа был совершенно серьезен.

      – Вы не должны ничего предпринимать хотя бы из уважения к человеку, который спас вас с риском для себя.

      Генри никак не отреагировал на слова Баннастера. Он вспомнил, как рассмеялась леди Майсгрейв, когда он сказал, что хочет ее поцеловать. Или ему показалось, что он это сказал?

      Генри поудобнее устроился среди подушек. Белье пахло мятой и еловой хвоей. После еды он почувствовал себя гораздо лучше и его стало клонить в сон. Поэтому он лишь вяло пробормотал, что у него и в мыслях нет ничего подобного, и, отвернувшись к стене, моментально уснул.

      Он проснулся, когда белесый молочный свет уже лился сквозь круглые мутноватые стекла. Откуда-то долетал благовест колокола. Было слышно, как на стенах меняется стража. Угли в камине остыли и подернулись пеплом. Генри натянул одеяло до подбородка, повернулся на спину и долго лежал, разглядывая темный потолок, опирающийся