Кот олигарха. РОМАН. Петр Карцев

крепким.

      Январский между тем продолжал, задумчиво скребя седую щетину на щеке:

      – Если вспомнить завершение истории святого Себастьяна, в ней можно обнаружить несколько подсказок о том, чего не хватает в каноническом образе. Или что было из него утеряно на протяжении Средних веков. Кто-нибудь помнит, что произошло с Себастьяном после казни?

      Возможно, он читает где-нибудь лекции студентам, подумала Лена. Жаль, что я не знаю ответа. С другой стороны, он слишком погружен в себя, чтобы иметь любимчиков.

      Вопрос был риторическим, либо Январский давно привык к неподготовленной аудитории.

      – Его принесли в дом к святой Ирине, – терпеливо продолжил он, – которая была удивлена, обнаружив, что юноша жив, несмотря на смертельные раны. Среди ухаживавших за ним была слепая девушка, которой он вернул зрение. На какие мысли это нас наводит?

      – Дефлорация, – скорбно откликнулся Троицкий.

      – Как будто эти мысли когда-то бывают от нас далеки, – не по делу ввернул Решетинский.

      Январский поощрительно кивнул.

      – Разумеется. Очевидная метафора сексуальной инициации.

      Лара слушала с легкой улыбкой, закинув ногу на ногу и слегка покачивая носком ноги, обвитым золотистыми кожаными ремешками. Засмотревшись на эту ногу, Лена вдруг почувствовала легкое головокружение, покачнулась и вынуждена была поспешно опереться одной рукой о полку стеллажа, уронив с нее несколько предметов – к счастью, мелких и небьющихся. Наклонившись, она попыталась их собрать, но для лучшей опоры ей пришлось сесть на корточки. Она украдкой посмотрела на остальную компанию. Ей показалось, что никто ничего не заметил.

      – Итак, мы знаем, что Себастьян посвящает девственницу в таинства сексуальной любви, – говорил Январский. – Некоторое время спустя он вновь попадает в руки Диоклетиана, который на этот раз приказывает…

      Он обвел своих слушателей многозначительным взглядом.

      – Никто не помнит?

      Лена аккуратно допила остатки обжигающей жидкости. Она была настолько увлечена попыткой впитать все происходящее до последней капли, не упустив ни единого взгляда, слова или движения, что ей даже не пришла в голову возможность связи между количеством выпитого и стабильностью вертикальной ориентации в пространстве. Поставив стакан на полку, она аккуратно обошла сидевшего Троицкого и подошла к биллиардному столу. На зеленом сукне лежал отложенный кем-то гладкий, полированный и невероятно длинный, как показалось Лене, кий, и было разбросано несколько шаров – вероятно, остатки чьей-то незавершенной партии. Расположение шаров показалось Лене невероятно глубокомысленным. Она оперлась руками о бортик стола и уставилась на композицию. Отсюда было прекрасно слышно каждое слово Январского, и при этом стол помогал удерживать ускользающее равновесие гораздо лучше, чем грубый, изобилующий острыми углами стеллаж.

      – Диоклетиан приказывает бросить